могильной землей.
– Это труп, – сказал Главк.
– Нет, она двигается. Это злой дух! – пробормотала Иона, запинаясь, и прижалась к нему.
– Бежим отсюда! – пробормотала рабыня. – Это ведьма с Везувия!
– Кто вы? – спросил глухой, замогильный голос. – И что вам здесь нужно?
Голос был страшен и безжизнен, но как нельзя более подходил к лицу говорившей и казался скорее голосом какой-нибудь бесплотной тени, скитающейся по берегу Стикса, чем живого смертного. Иона готова была уйти, несмотря на то что снаружи бесновалась гроза, но Главк, хоть и не без опаски, ввел ее в пещеру.
– Мы живем в городе, и нас застигла гроза, – сказал он. – Мы пришли на огонек и просим приюта. Позволь нам обогреться у твоего очага.
Когда он заговорил, лисица вскочила, бросилась к пришельцам, оскалив белые клыки, и заворчала еще более угрожающе.
– Лежать! – крикнула колдунья.
И, услышав голос хозяйки, лисица сразу легла, прикрыла морду хвостом и лишь зорко поглядывала на людей, вторгшихся в ее убежище.
– Идите к огню, если хотите, – повернулась старуха к Главку и его спутницам. – Я не люблю живых – никого, кроме совы, лисы, жабы и змеи, так что не могу пригласить вас от души. Но садитесь без приглашения, эти тонкости ни к чему.
Старуха говорила на странной варварской латыни, пересыпая свою речь словами из какого-то более древнего и грубого диалекта. Она не двинулась с места, но следила каменным взглядом, как бережно Главк снимает с Ионы плащ и усаживает ее на бревно – единственное, на что можно было сесть в пещере, – и поярче раздула угли. Рабыня, ободренная смелостью своих хозяев, тоже сняла длинный плащ и робко присела к очагу, в сторонке от них.
– Боюсь, что мы тебя обеспокоили, – сказала Иона своим серебристым голосом.
Колдунья не ответила. У нее был такой вид, словно она на миг пробудилась из мертвых, а теперь снова погрузилась в вечный сон.
– Вы брат и сестра? – спросила она после долгого молчания.
– Нет, – отвечала Иона, краснея.
– Муж и жена?
– Нет, – ответил Главк.
– А, влюбленные! Ха-ха-ха! – Колдунья засмеялась так громко, что в пещере отдалось эхо.
Сердце Ионы замерло, когда старуха вдруг развеселилась неизвестно почему. Главк поспешил пробормотать заклятие, а рабыня стала мертвенно-бледной, как и сама колдунья.
– Чего ты смеешься, старая ведьма? – спросил Главк сурово, но не без робости, после того как произнес заклинание.
– Разве я смеялась? – растерялась ведьма.
– Она выжила из ума, – шепнул Главк и сразу перехватил взгляд старухи, загоревшийся злобным и живым блеском.
– Ты лжешь, – сказала она отрывисто.
– Не очень-то ты гостеприимна, – молвил Главк.
