емлёй коленки. Нтанда рисковала получить от матери знатную взбучку, но сегодня грязь – последнее, что волновало женщину.
– Смотри, мама, все вышли погулять! – девочка вцепилась в свободную руку Акиллы.
Как оказалось, на улицу действительно высыпали все соседи. Люди застыли возле аккуратных заборчиков, все глаза обращены на восток.
Ветер взъерошил короткие волосы, взметнулся столб пыли. Акилла подняла глаза…
Руки крепче стиснули детей.
На первый взгляд, надвигается песчаная буря. Акилла как-то застала такую на отдыхе в Иране. Будто косматое облако решило спуститься с неба и прогуляться по Земле.
Вот только облако – жёлто-зелёного цвета.
– Что это? – спросила Нтанда. Девочка с любопытством разглядывала странную тучу, что неслась прямо к ним. Страха взрослых она не разделяла.
В отличие от старшего сына, Кирабо.
Парню шёл тринадцатый год; достаточно взрослый, чтобы осознать происходящее, он дрожал как осиновый лист.
– Тише, Кирабо, тише, – Акилла приобняла сына. – Это учения.
– Правда? – мальчик посмотрел в глаза матери с надеждой.
– Правда, – улыбнулась женщина. – Папа предупредил.
– Что такое учения? – прошепелявила Нтанда. – И где папа?
– Папа в командировке, милая. Скоро приедет. А учения… давай расскажу попозже, хорошо?
Девочка кивнула. Маму она обожала, но разговоры мешают главному – разглядывать странное облако. Нтанда засунула палец в рот, за что обычно получала нагоняй, но на сей раз мама почему-то не обратила на это внимания.
Включилась система оповещения:
– Внимание! Критический выброс химикатов в атмосферу! Красный уровень опасности! Немедленно примените средства индивидуальной защиты! – страх в голосе диктора слышен даже сквозь натужный вой сирены.
Дома скрывались в жёлто-зелёной пелене один за другим. Облако неумолимо приближалось – пятьдесят метров, сорок, тридцать…
Сосед, толстяк Гарри, рухнул на колени. Глаза на сальном лице расширились от ужаса, беззвучно двигаются губы, ладони молитвенно сжаты перед грудью. К жирному пятну на растянутой майке добавилось ещё одно, пониже.
Дети плотно обступили Акиллу. Мальчики прижались к матери, Нтанда зарылась в юбку. Женщина крепко обняла всех троих, чмокнула в макушку Бомани – тот оказался прямо перед ней.
В глазах стояли слёзы.
– Люблю вас, дети.
Через секунду облако накрыло всех.
Дёмина
Ноябрь 2120 года.
Сиэтл, США.
– Опять льёт.
Мужчина напротив задрал голову к потолку. На усталом лице отпечаталась гримаса недовольства – будто тяжёлые капли бьют не по внешней поверхности трубы, а прямо по голове. Панорамные дисплеи вагона создают полную иллюзию поездки под открытым небом – и не скажешь, что несёшься в вакуумной трубе почти на скорости звука.
– Дождь и туман, туман и дождь, – недовольно пробурчал сосед. – До чего мерзкая погода!
– Думаете?
Мужчина опустил красные от недосыпа глаза. Мутный взор остановился на единственном, кроме него, пассажире в эту пасмурную ночь – молодой, чуть за двадцать, девушке. Чёрные как смоль волосы обриты на висках и затылке, а наверху собраны в два пучка. Из-под широких серых бридж и короткой дутой куртки цвета фуксии проглядывают татуировки – на шее, тонких щиколотках, унизанных браслетами запястьях. Взгляд мужчины прошёлся по тяжёлым серебристым ботинкам, чёрному, с глянцевым блеском, рюкзаку, и задержался на глазах – один, зелёный, влажно поблёскивает в свете многочисленных дисплеев, а второй сверкает недостижимой для творения природы яркой синевой.
– Ты кто вообще?
– Нормальная в Сиэтле погода, – девушка проигнорировала вопрос. – О Норильске слыхали?
Мужчина лениво покачал головой.
– Не говорите о мерзкой погоде, если не видели Норильской зимы, – добавила девушка.
– Я родом из Сан-Диего, – сухие, в трещинах, губы мужчины тронула слабая улыбка.
– Везёт! Солнце, океан – благодать, одним словом.
– А ты, значит, с Евразийского Союза?
– Да-а, из Сибири, – глаза девушки расширились. – Как узнали?
– Акцент выдаёт.
– Вот же блин! – девушка впечатала кулак в обитое экокожей сиденье. За шутовским
