Яркие сцены быстро сменяли друг друга: журналисты, берущие у него интервью; выступление на телевидении; раздача автографов; многочисленные поклонницы…
Этой своеобразной умственной зарядкой Анатолий занимался каждое утро.
За окном слышался шум дождя, тяжёлые капли которого стучали по крыше дома, словно предупреждая о том, что день выдастся не очень-то весёлым.
Вздохнув, Тучин разомкнул веки, встал с постели и вышел в зал.
На диване сидела его сестра Тамара, разгадывавшая очередной простенький кроссворд.
– Опять всю ванну заср…л! – зыркнула она исподлобья на Анатолия. Однако осмысленности в её илисто-зелёных глазах было не больше, чем в табуретке.
–Это ты всё заси…аешь, а не я, – отозвался Тучин.
– Дурак больной!
– А ты здоровая дура!
– Я тебе припомню эти слова!
– Припоминай.
И Анатолий направился в санузел.
«Этой мегере нет равных по части создания атмосферы враждебности», – подумал он.
Умывшись, одевшись и позавтракав, Тучин поднялся на четвёртый этаж к своей любовнице – Яне Поветьевой, которая была на четырнадцать лет моложе его. Она нигде не работала, и поэтому Анатолию приходилось её содержать.
Входная дверь, как всегда, была открыта.
Оказавшись в квартире, Тучин заметил, что хозяйка – «под мухой». Яна сидела в зале на разложенном диване и курила.
– Привет! – сказал Анатолий.
Но ответа не услышал. Впрочем, это было обычным делом.
– Как самочувствие? – спросил он.
– Нормальное.
– Опять пила?
– Не опять, а снова.
– А повежливее нельзя?
– Как умею, так и говорю. Лучше – искупай меня.
С этими словами Поветьева потушила в пепельнице окурок, скинула с себя розовый халатик, под которым ничего не оказалось, и двинулась в санузел.
Тучин – за ней.
Ванна уже была наполнена горячей водой.
Когда Яна залезла в неё, Анатолий принялся намыливать её стройную фигуру.
– Три мочалкой сильнее, – проговорила Поветьева.
Тучин выполнил её просьбу, в результате чего на теле женщины появились красноватые полосы.
Затем Анатолий струйками душа смыл с Яны густую пену.
Слегка покачиваясь, Поветьева стояла в ванне, и с тёмно-русых волос её лобка плюхались в воду малюсенькие жемчужинки капель.
После того, как Тучин вытер Яну оранжевым махровым полотенцем, они зашли в зал.
– Одевайся, – произнёс Анатолий.
– Не хочу.
– Почему?
– Потому что жарко.
И Поветьева легла на диван.
– Сходи в магазин. Купи мне пива, – сказала она.
– Ты уже достаточно выпила.
– Тогда ложись рядом со мной.
Тучин лёг.
Но не прошло и минуты, как Яна захрапела. Этот храп был громкий и раскатистый, как летний гром.
Анатолий поднялся, накрыл Яну цветастым одеялом и удалился.
II
На следующий день, когда сестра ушла на работу, Тучин сочинил стихотворение про Яну. Он написал его на листке, для себя, и на поздравительной открытке, для Поветьевой.
Едва Анатолий убрал ручку в карман, как позвонили по домофону.
Тучин вышел в коридор и снял трубку:
– Да?
– Толь, это я. Привёз тебе тираж книги. Спустись за ним, – пробасил Иванов, директор типографии «Старт».
– Сейчас.
И Тучин вышел на улицу.
У дома стоял новенький автомобиль Иванова.
Директор приветливо распахнул дверцу и улыбнулся. Потом указал глазами на две высоких стопки книг, упакованных в белоснежную бумагу, которые лежали на сиденье.
– Один донесёшь? – поинтересовался Иванов.
– Конечно.
Анатолий отдал директору деньги за печатание пятидесяти экземпляров книги, поблагодарил его и, забрав стопки, двинулся к своему подъезду.
Дома
