я ж не жалюсь, я так… – оправдывался Старче.
– Сними нас, – попросил меня Грек.
В зрачок фотоаппарата они виделись мутно. Я протер пальцем объектив и сам поморгал: может, глаза от костра слезятся. Но нет, что-то другое мешало и мешает мне всегда увидеть это трио резко. Дым времени, пелена другой жизни? Вижу я их плохо, но уверен, что они – соль земли.
– Можно к вам? – прошелестел сломанный полудетский голосок. – Пожалуйста.
Возле калитки сиротливо стояла Ларочка с сумкой в руке. Обветшалая, лицо воспаленное… Зубов явно поубавилось.
– О! Довела себя… кощёнка заношенная… – брезгливо поморщился Васин. – Набрякла вся.
– Убью-ю, – просипел Старче.
– У Петра Иваныча день рождение было…
– Было, есть и будет. Ты на рождение не спирай! Виновата, непосредственно.
“Не спирай” записал я украдкой на ладони для памяти.
– Убью, – повторил Старче и окрысился на меня: – Чего ты все пишешь!
– Убейте, Петр Андреевич. – Ларочка опустилась на колени. – Убейте меня… Я виновата…
За спиной коленопреклоненной Ларочки, обрывая полезный разговор, прошла семья садовых огородников, неодобрительно косясь в нашу сторону.
– А ну, встань! – рявкнул Васин. – Театр устроила!.. Стоит, как рябина под дождем… Приперлась – заходи… Присаживайся, непосредственно.
– Пьешь всё? – сочувственно спросил Грек.
– Простите меня, дедушки. – Ларочка стояла на коленях и плакала.
– Ты на слезу не выгоняй, – пробурчал Васин. – Подними ее, Грек.
“На слезу не выгоняй”, – повторил я про себя, чтоб не забыть.
Грек галантно подал Ларочке руку кренделем.
– Пойдем, покушаешь… Сопельки утри.
Она потянула из грязной сумки розовый вязаный шарф.
– Это Петру Иванычу…
– Благодарствую, – буркнул Васин, воздерживаясь принять подарок.
Грек поставил дополнительный чурбан на попа, усадил Ларочку рядом с собой, подальше от Старче.
– Сопельки утри, – напомнил он.
– Да не шарфом! – Старче ткнул ей марлю из-под ершей. – Кто ж тебе весь передок-то выставил?
Васин издали подозрительно рассматривал шарф.
– Я такой вроде… у Валерки Щуляева видел?..
– Я сама связала… – заплакала Ларочка вторым заходом. – Шерсть осталась…
– Ладно-ладно… – Васин взял шарф, намотал на шею. Он знал, что Ларочка практически не ворует. – Водки или самогону?..
– Во-одочки.
Васин поставил перед ней тарелку с ухой.
– Спасибо, я сыта.
– Есть не будешь – не налью.
Ларочка взяла ложку.
– Сережа, а что было потом с девушкой Милдред?
– Кончилось все. Домой пошла. Кушайте, Ларочка.
К Ларочке я питаю особые чувства. Она
