меня, – дрожа от еле сдерживаемого гнева, отозвался Джо.
– Я должен был выиграть деньги!
Его пальцы, сжимавшие запястье Джо, были влажными от пота, но короткие грязные ногти впивались в мякоть руки с такой силой, что вырваться из его хватки было бы непросто.
– Отпусти руку, слышишь?
– Я должен был выиграть деньги! – повторил мужчина и скорчил такую свирепую гримасу, что его потрескавшиеся губы лопнули, и из трещин выступили капельки крови.
Перехватив руку мужчины, Джо оторвал от своего запястья его короткий и толстый палец и загнул в противоположном направлении. Прежде чем глаза противника успели расшириться от удивления и боли, Джо завел ему руку за спину, развернул и с силой толкнул в спину, так что нападавший с разбега врезался лицом в дверцу туалетной кабинки.
Джо казалось, что еще во время разговора с подростком его гнев улегся, оставив в душе только отчаяние, но он вдруг вспыхнул снова и был слишком горячим и сильным, совершенно не пропорциональным нанесенному оскорблению. Джо понятия не имел, почему он так себя ведет и почему самодовольная бесчувственность игроков так на него подействовала, однако еще прежде, чем он сумел осознать неадекватность своей реакции, он ударил мужчину о дверцу кабинки во второй и в третий раз.
Даже после этого гнев его не остыл; перед глазами продолжала плавать черно-багровая пелена бешенства, а в душе поднималась волна примитивной неистовой ярости, чем-то похожая на многотысячную стаю вспугнутых обезьян, которые с воплями несутся неведомо куда сквозь переплетение ветвей и лиан. Несмотря на это, рассудком Джо продолжал осознавать, что не контролирует себя и что еще немного – и он совершит убийство. Невероятным усилием воли он заставил себя разжать руки, и незадачливый игрок рухнул на заплеванный пол.
Дрожа от бешенства и от страха перед этим неконтролируемым бешенством, Джо сделал несколько шагов назад, пока не уперся спиной в рукомойник. Остальные посетители уборной, бывшие свидетелями его вспышки, осторожно пятились от него. Все молчали.
Лежащий мужчина сел на полу посреди рассыпавшихся однодолларовых и пятидолларовых банкнот, которые он успел выиграть. Его подбородок был в крови, которая продолжала течь из растрескавшихся губ. Одну руку он прижимал к лицу – к той его стороне, которой он ударился о дверь.
– Это же был всего-навсего таракан… – пробормотал он. – Просто паршивый таракан…
Джо хотелось сказать, что ему очень жаль, но он не мог выговорить ни слова.
– Ты же чуть не сломал мне нос!.. – продолжал бормотать мужчина. – Ты мог сломать мне нос! Из-за таракана!
Джо стало невыразимо стыдно – стыдно не за то, чтó он сделал этому подонку, который, несомненно, поступал еще хуже с теми, кто был слабее его, а стыдно за себя и за то, что этим своим поступком он словно оскорбил память Мишель и девочек. И все же, несмотря на это, он не мог найти в себе силы, чтобы
