«Рас Тафари», «Палач». Книги: «Бенвенуто», «Карамель» (выход книги в 2014).
Выставки: «Коллекционеры и Коллекции» Государственный Музей Декоративно Прикладного Искусства, апрель-июнь 2012 года.
Катрин позвонила и попросила войти в скайп.
Она, конечно, знала, что я нахожусь дома, ведь уже в течение нескольких месяцев мой айфон исправно информировал ее обо всем, что я делаю и говорю.
Я тут же открыл свой ноутбук и связался с ней. Мы поговорили, но без картинки, то есть без видеосвязи.
Катрин суховато и напряженно сообщила мне, что у нее для меня неприятная новость. При этом она предупредила, чтобы я «не нервничал и не переживал, ведь всякое случается, и проблему можно решить».
После такой «подготовки» я действительно встревожился: «Что случилось»?
– Помнишь, ты просил меня разузнать насчет банков? Помнишь? Та твоя проблема насчет черного списка, и тебе не дают кредитов?
– Ну да. Ты ничего не сделала с этим.
– Не сделала, потому что проблема не в банках. Я попросила Андрея разузнать все у банкиров, ты ведь знаешь, у него очень много денег, и банкиры ему стелют красные дорожки, куда бы он ни пришел. А еще у него очень хорошие связи. Вот что он узнал: твое досье блокировано на очень высоком уровне, оно блокировано полицией.
– Полицией? Да ну, это, наверное, устаревшая инфа. Ты же помнишь, нас в 2008 году арестовывали по доносу. Помнишь? Нас допрашивала бригада из Парижа, Police Judiciaire[1]. Но все закончилось хорошо, они обещали все зачистить в банках.
– Не закончилось! Это продолжается!
– Кэт, говорю тебе – уже два с половиной года прошло, как «это не закончилось»?! Но я же не арестован и не под следствием. Включи ум-то!
– Нет, не закончилось, послушай меня. Я точно знаю.
– Катрин, хорош заниматься ерундой. Я уже в 2008 году после ареста получал небольшие кредиты без всяких проблем.
– Ты под слежкой! За тобой следит не Police Judiciaire!
– Да ладно! А кто? Мафия? Инопланетяне?
– ДСРИ!
– Чего?
– ДСРИ!
– Я не пойму никак, кто? Напиши мне месседж.
– Сейчас, но я его сразу сотру.
Она прислала мне четыре буквы: «DSRI» – и тут же стерла их.
Вообще-то название «конторы» пишется вот так: «DCRI», но она намеренно заменила одну букву. Агенты частенько так делают, наверное, чтобы не попасть сразу под ухо «большого брата» (системы «Эшелон»), а может быть, опасаются своих коллег, немедленно реагирующих на ключевое слово.
– Вторая буква пишется не так, а как «Сити», понял?
– Нет.
И тут я услышал в наушниках высокий голос нервно вскрикнувшего мужчины:
– Il est con ou qoi?[2]
У меня в мозгу тут же включился сигнал тревоги, и я стал соображать стремительно, в экстренном режиме:
– Кто это был, Катрин?
– Где?
Она тоже явно нервничала.
– Я слышал сейчас мужской голос. Кто находится рядом с тобой?
– Никого здесь нет.
– Не ври. Кто рядом с тобой? Я слышал своими ушами. Он назвал меня коном[3]…
Я реально разозлился и готов был на этом закончить разговор и отношения вообще.
Видимо, она почувствовала это и неохотно уступила моему напору:
– Это был Андрей? Никитин?
– Да.
– Дай ему микрофон.
– Его здесь нет. Я выгнала его из комнаты.
– Скажи ему, что я не кон. Поняла?
– Ладно, скажу. Но ты понял, что я тебе сказала?
– Нет, не понял. Это всё твои фантазии. Я не знаю, что такое ДСРИ. Ты просто стебешься надо мной.
– Нагугли! Я тебе потом перезвоню!
– Ладно, потом. А сейчас я хочу переговорить с твоим Никитиным.
– Перестань. Ревнуешь, что ли? Он не мой. Это всего лишь партнер, я тебе говорила, у нас нет ничего, кроме бизнеса. Мой мужчина – это ты, но я не могу создать с тобой семью. Ты женат.
– Это мы уже обсуждали.
– Да, я перезвоню тебе, будь умницей, проверь на «Гугле»…
Я набрал четыре буквы
Уголовная полиция –
Он совсем дурак, что ли? –
Очень распространенное французское ругательство, означающее в вольном переводе «идиот», «дурак».
