11 часов вечера приехали в Гагу, остановились в квартире Амстердамских господ, и на его вопрос: «где я буду спать?» ввели его в красивую комнату с удобной кроватью, но он поднялся по лестнице, вошел в комнату, где стояла постель служанки, и объявил: «тут я хочу спать». Несколько минут спустя он сказал: «хочу отправиться к моему великому посольству», и хотя его уговаривали остаться, ничто не помогло; несмотря на то, что было уже 12 часов ночи, запрягли коляску и отвезли его в Дулен, где помещалось его великое посольство. Тут он опять спросил: «где я буду спать?» Ему показали хорошую кровать, но он пробежал по всем комнатам, наткнулся наконец на грязного простого слугу, который спал на медвежьей шкуре, толкнул его и крикнул: «вставай, вставай!» Русский проснулся, но не успел еще опомниться от сна, как великий князь уже крикнул снова: «вставай, вставай, тут я хочу спать». Простой москвитянин понял, наконец, кто, собственно, его так бесцеремонно будит, и поторопился оставить свою медвежью шкуру.
На этой медвежьей шкуре расположился его царское величество, чтобы провести ночь. На другой день он пожелал видеть аудиенцию, назначенную его великому посольству гг. генеральными штатами, и с этой целью присутствовал инкогнито в соседней комнате. Сидеть в ней ему, однако, скоро надоело, и он сказал бургомистру Витсену, что прием слишком долго продолжается и что он желает уйти, но не хочет, чтобы гг. члены генеральных штатов его видели, вследствие чего и требует, чтобы они отвернулись. Витсен ответил, что он этим господам предписывать ничего не может, так как они представители страны, но что он передаст им, в чем дело. Так он и сделал и возвратился с ответом, что господа штаты согласны встать, повертываться же к царю спиной не намерены. В этот день на его величестве был большой парик; им он закрыл себе лицо и быстро выбежал из комнаты…
Вышеупомянутые ученики ботового и мачтового дела и некоторые другие москвитяне наняли у Дирка Классона Гейнеса, недалеко от Финкепада, «каменную комнату», т. е. заднее помещение дома…
Там они поселились все вместе и держали своего собственного грязного повара и музыканта; последний, говорят, хорошо играл. Ученики мачтового дела потом уехали и занимались на мачтовой верфи адмиралтейства в Амстердаме, a князь – мастер ботового дела ездил раз в Утрехт, чтобы навестить своего брата, который учился там пиротехнике.
В ноябре месяце, во время Зандамского кермиса[4], его царское величество приезжал сюда, чтобы навестить своих людей. Он прошел по рядам лавочек, выстроенных по случаю кермиса, и остановился у своих подданных в упомянутой каменной комнате, где его отлично угощали. Через два или три дня он уехал в Амстердам на своей буер-яхте, которая стояла здесь у Остеркаттегата. До отъезда он еще раз ходил на одну из лесопильных мельниц и осматривал ее подробно, причем он своими собственными руками спустил тормоз и таким образом остановил мельницу; затем он опять поднял его и пустил мельницу в ход.
Если
Народное гулянье в день храмового праздника.
