состояния, «свинцовые погоны» ответственности на плечах, расплющивающие позвоночник – все это тоже достаточно часто встречающиеся описания пациентами собственных ощущений.
В повседневной и поэтической речи, а также в пословицах нередко проскальзывают выражения типа: «у меня от проблем голова пухнет» («у меня башню рвет» – в осовремененной модификации), «на сердце кошки скребут»; радость описывается как большая, а горе как тяжелое. В медицине известна, например, «каска неврастеника», правда, неизвестно, как работать с этой каской. Часть этих и подобных им описаний принимается как нормальная, другая – как «авангард».
Можно было бы привести немало цитат из популярных песен, например:
«Не ходи к нему на встречу, не ходи,
У него гранитный камушек в груди».
Или из классических произведений: «Молодая стоит в темной и холодной прихожей, возле чуть теплой печки, греет руки, спину, ждет, когда скажут – «ужинать!» – и, поджав постаревшие, подсохшие губы, думает… О чем? О Родьке? Брехня все это, будто она его отравила, брехня! А если отравила… Господи боже! Если отравила – что должна она чувствовать? Какой могильный камень лежит на ее скрытной душе!»[8]
Нет нужды пополнять список выдержек, поскольку читатель сам может вспомнить подобные обороты речи, свидетельствующие о телесных ощущениях человека в процессе переживания им того или иного эмоционального состояния.
Сам я, воспитанник клинической школы, долгое время воспринимал свидетельства пациентов о своих ощущениях как служебную информацию, помогающую установлению диагноза и верификации эффективности проводимого лечения. Если же пациенты сообщали мне о «кинжалах в спине», «чертях на плечах», «червях в голове», на ум приходило слово «сенестопатия», а за ним – не менее обязывающее сосредоточиться «шизофрения».
Сейчас, работая в стиле, изучающем конституцию уже не врожденную, генетическую, а нажитую – энергетическую, я чаще встречаюсь со свидетельствами о «странных» ощущениях, испытываемых моими пациентами.
Для меня по-прежнему важна стилистика описания – она может быть эпилептоидно-фотографической, циклоидно-цветистой, шизоидно-заумной, органически-уплощенной. Знание о складе характера пациента остается существенным, но не менее существенно и то, что практически нет человека, неспособного описать ощущаемое. Сам по себе телесный опыт, «переживания телом» – явление достаточно будничное, естественное, нормальное и свойственное представителям любых конституционально-генетических складов и культурных слоев.
Телесный опыт, осознаваемый или неосознаваемый, постоянно присутствует в составе нормальной сенсорики человека. Единственная реальная «странность» описаний телесных ощущений в соматопсихотерапевтическом
Бунин И.А. Деревня // Собр. соч. в четырех томах. Т.2. М.: Правда, 1988, с. 139.
