«Дорогая Алия,
Очень хотелось увидеть тебя и всех наших. Надеюсь, что смогу приехать опять. Мой адрес и телефон Талят знает. Хотелось бы услышать тебя или прочитать написанную твоей рукой весточку. Обнимаю.
Али».
Написал под своим именем «P.S.» и остановился, решая что-то про себя.
Мягко зазвонил телефон. Отложив ручку, он подошел к кровати. Сел на нее и потянулся к вмонтированной у изголовья аппаратуре. Приятный голос с отработанным английским администраторов пяти-звездочных отелей сообщил ему:
– Мистер Талят Рахим просил передать, что ждет вас в вестибюле.
– Спасибо.
Он взял свой мобильный телефон, перевел на беззвучный режим и положил в карман. Подошел к столику, подержал в руках открытку, затем вложил ее в конверт с адресом гостиницы, в которой остановился. Положил конверт во внутренний карман пиджака и вышел из номера.
Тут же вернулся. Прошел быстрым шагом к столику, взял ручку и снова вышел.
Талят залпом опорожнил содержимое маленькой стопки. Али, слегка пригубив, осторожно поставил перед собой. Поняв немой вопрос, усмехнулся.
– Сердце.
– Эх ты!
– Красиво стало тут у вас.
– Да, строят без остановки.
– Что про наших знаешь?
Талят пожал плечами.
– Немного. Лэла укатила после школы в Одессу, вышла замуж за какого-то предпринимателя. Серик после армии на севере застрял.
– А Гоги?
– Гоги далеко пошел. После Германии помыкался, правда.
– А сколько он там проработал?
– Сразу после училища, года четыре, кажется. В общем, пока всех не вытурили. А потом резко так в гору пошел, но не зазнался.
Вспомнив что-то, Талят задохнулся от смеха. Откашлявшись, начал было рассказывать:
– Помнишь Гогину привычку левое ухо подергивать? – но вновь зашелся смехом.
Глядя на него, Али тоже рассмеялся. И потом оба, уже не сдерживаясь, захохотали. Талят смешно хлопал по толстым коленям. Али, слегка запрокинув голову назад, прижимал одной ладонью грудь. Давясь от смеха и перебивая друг друга, они одновременно заговорили.
– А помнишь…?
– А помнишь…?
– Конечно, да, – прикладывая одной рукой носовой платок ко лбу, а другой продолжая держаться за грудь, кивал головой Али.
– А помнишь на физике…? – затрясся от смеха Талят, вытирая белоснежной салфеткой обильно текущие по лицу слезы.
Физику и астрономию лоботрясам обычной средней школы преподавал отказавшийся в свое время от кафедры в университете Леонид Львович Кесарь. За глаза школьники называли его «Леопольдом», так как добродушный и миролюбивый Леонид Львович действительно чем-то напоминал кота. Грустноватые серые глаза любимца старших классов страдали косоглазием и невозможно было наверняка определить на кого он смотрит, поэтому списывать на его контрольных работах решались только самые отчаянные. Во время перемен обе двери, лаборатории и кабинета физики, закрывались на ключ. Появляясь со звонком из маленькой двери лабораторной комнаты, Леонид Львович открывал дверь в кабинет физики, вновь исчезал за дверью лаборатории и торжественно выходил затем из двери, соединяющей классную комнату с лабораторией. Несколько минут терпеливо ожидая, пока невероятный гвалт рассаживающихся учеников не сменит тишина, он начинал урок необычайно тихим, как бы извиняющимся, голосом с одной и той же фразы: «Ну, как гранит науки? Не сломали еще зубы?»
В то утро все разбежались по классным комнатам, кроме учеников девятого класса «В», застывших перед закрытой дверью кабинета физики и растерянно озирающихся на дверь лабораторной. Голоса постепенно затихали на всех этажах и лишь гулким эхом в наступившей тишине отозвался топот ног опоздавшего на урок ученика из параллельного класса, бросившего на ходу, что только что на первом этаже он видел «физика» с директором.
– Уррра! – закричал тут же Талят.
Не договариваясь, как по команде, Серго, Али и Талят, подражая голосам мультяшных мышей, надоедавших коту Леопольду, затянули:
– Леопольд, выходи! Выходи, подлый трус!
Через минуту весь класс, вытянувшись в сторону маленькой двери лабораторной комнаты, гнусаво вторил им. Из противоположной кабинету классной комнаты показалось рассерженное лицо преподавателя истории, но, увидев зашевелившуюся ручку двери кабинета физики, тут же исчезло. Ничего не замечающие школьники продолжали игру в заевшую пластинку, пока не открылась дверь.
На
