дом в Стране Басков. Алгоритм получения конечного результата был настолько сложен, что Марку Цукербергу, 4 февраля 2004 года основавшему Фейсбук, остается только нервно курить на лестнице. Но поскольку я сторонник прозрачности во всем, то охотно делюсь с вами своим научным методом. Вот по каким десяти критериям я производил отбор.
МОИ ДЕСЯТЬ КРИТЕРИЕВ ОТБОРА ЛЮБИМЫХ КНИГ:
1. ВНЕШНОСТЬ ПИСАТЕЛЯ (КАК ОН СЕБЯ ВЕДЕТ И ВО ЧТО ОДЕВАЕТСЯ).
2. ЮМОР (ЛИШНИЙ БАЛЛ ЗА КАЖДЫЙ ВЗРЫВ ХОХОТА).
3. ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ АВТОРА (НАПРИМЕР, ПЛЮС ОДИН БАЛЛ, ЕСЛИ ОН ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ В МОЛОДОСТИ).
4. ЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬ (ПЛЮС ОДИН БАЛЛ ЗА КАЖДУЮ ПРОЛИТУЮ СЛЕЗИНКУ).
5. ШАРМ, ГРАЦИЯ, ЗАГАДКА (КОГДА ВОСКЛИЦАЕШЬ: «ДО ЧЕГО ЗДОРОВО!», БУДУЧИ НЕ В СОСТОЯНИИ ОБЪЯСНИТЬ ПОЧЕМУ).
6. ПРИСУТСТВИЕ УБИЙСТВЕННЫХ АФОРИЗМОВ И АБЗАЦЕВ, КОТОРЫЕ ХОЧЕТСЯ ЗАПИСАТЬ, А ТО И ВЫУЧИТЬ НАИЗУСТЬ (ПЛЮС ОДИН БАЛЛ ЗА КАЖДУЮ ЦИТАТУ, СПОСОБНУЮ ПРОИЗВЕСТИ ВПЕЧАТЛЕНИЕ НА ЖЕНЩИН).
7. КРАТКОСТЬ (ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ БАЛЛ, ЕСЛИ В КНИГЕ МЕНЬШЕ 15 °CТРАНИЦ).
8. СНОБИЗМ, ВЫСОКОМЕРИЕ (ПЛЮС ОДИН БАЛЛ, ЕСЛИ АВТОР – ТЕМНАЯ ЛОШАДКА, ПЛЮС ДВА БАЛЛА – ЕСЛИ ОН РАССКАЗЫВАЕТ О ЛЮДЯХ, КОТОРЫХ Я НЕ ЗНАЮ, ПЛЮС ТРИ БАЛЛА – ЕСЛИ ДЕЙСТВИЕ РАЗВОРАЧИВАЕТСЯ В МЕСТАХ, ПРОНИКНУТЬ В КОТОРЫЕ НЕВОЗМОЖНО).
9. ЗЛОБНОСТЬ, РАЗДРАЖИТЕЛЬНОСТЬ, ГНЕВ, КОЖНЫЕ ВЫСЫПАНИЯ (ПЛЮС ОДИН БАЛЛ, ЕСЛИ У МЕНЯ ВОЗНИКЛО ЖЕЛАНИЕ ВЫШВЫРНУТЬ КНИГУ В ОКНО).
10. ЭРОТИЗМ, ЧУВСТВЕННОСТЬ ПРОЗЫ (ПЛЮС ОДИН БАЛЛ ЗА ЭРЕКЦИЮ, ПЛЮС ДВА БАЛЛА ЗА ОРГАЗМ БЕЗ ПОМОЩИ РУК).
Надеюсь, эти новые революционные критерии произведут переворот в преподавании литературы в средней школе. После долгих месяцев отсрочек, правки рукописи и полной смены взглядов, стоивших моему издателю последних волос, я хотел бы успокоить всех ныне живущих писателей, не попавших в список: если мой список не оставит равнодушными других пожирателей бумаги, облысевший Марсель стребует с меня второй том, в который вы, обладая талантом, войдете автоматически; в случае, если талантом вы не обладаете, мне глубоко плевать на ваши обиды. Также спешу уточнить, что авторы, находящиеся на жалованье в издательстве «Grasset», были мною сразу исключены (Бернар, Шарль и Жан-Поль, простите великодушно, но профессиональная этика – та еще сука). Итак, вот мои сто настольных книг минувшего века – перечень столь же странный, как и Сто дней, и клуб еще более закрытый, чем «Двести семейств»[7].
О мой винтажный читатель! Бумажный букинист, пережиток пыльных чердаков, отважный токсикоман, подсевший на самый опасный в мире наркотик! О доблестный хранитель заплесневелых фолиантов, божественный литературный аутист, спаситель разума от забвения, молю тебя, не исцеляйся! Продолжай пестовать бумажных тигров, пока у нас есть еще время! Некоторые из перечисленных книг уже не купишь ни в одном книжном, другие пока есть, но вот-вот пропадут; впрочем, через
«Двести семейств» – принятое во Франции в период между двумя войнами наименование 200 крупнейших акционеров Банка Франции.
