не заплатили, – сказала она.
– Тогда почему вы оказались там?
– Из любопытства, – ответила Вероника.
Это было единственным объяснением, которое она смогла озвучить.
– Чертовски опасное место, чтобы проявлять любопытство.
Вероника кивнула и открыла дверцу кареты. Придерживая слишком длинный балахон обеими руками, она ступила на мостовую, чувствуя, как холод охватывает босые ноги. Что случилось с ее башмаками?
Трудно будет объяснить потерю платья, ибо у нее их было всего три, и каждое из них из одинаковой синей ткани, которая, по словам тетки, считалась ноской.
Все служанки в доме одевались в платья из такой же прочной синей саржи, и она это знала. Но всегда могла сказать, что испортила платье, посадив на него пятно. Правда, тетка поднимет шум из-за расходов и спросит ее, почему она не пустила испорченное платье на тряпки.
Но как она сможет объяснить потерю башмаков?
– Вы колеблетесь, потому что боитесь, что ваше отсутствие откроется?
Вероника повернулась, испуганная тем, что незнакомец вышел из кареты и стоял за ее спиной.
Он представлял собой впечатляющую фигуру – высокий человек, обладающий неброской элегантностью и повадками хищника. Осторожность заставила ее сделать шаг назад.
– Вы его убили?
Его улыбка была острой и тонкой, как лезвие бритвы.
– Так вы помните?
– Выстрел, – ответила она. – Вы его застрелили?
– Нет, хотя он и заслуживал этого. Единственно, что пострадало, – это потолок.
Ночь была совершенно безмолвной, очень красивой и нежной. Слышалось только, как резвые лошади беспокойно перебирают копытами, топчась на месте. Туман был густым, и от этого уличные фонари казались маленькими лунами. В нос ударил слабый запах серы и вызвал раздражение в горле, напомнив, что желудок все еще бунтует.
Балахон был тонким, а влажный весенний воздух холодным. Ей пора было идти, но она сжала руки, набрала полную грудь воздуха и повернулась к нему лицом.
– Знаете, эта вещь волшебная, – сказала Вероника.
– Что? Зеркало?
Незнакомец бросил нетерпеливый взгляд через плечо на карету.
– Отдайте его мне? – спросила она. – Совершенно ясно, что вам оно ни к чему.
– Оно не мое, – ответил он. – Его принесли к моей двери в сундуке с женской одеждой. Похоже, оно принадлежит прежней владелице дома, который я купил.
– Вы его вернете?
– Если бы знал ее местонахождение, вернул бы.
Он сложил руки на груди и изучал ее лицо.
– И ваш внезапный интерес к зеркалу не имеет ничего общего с золотом и алмазами, которыми оно украшено?
– Нет, – ответила Вероника, удивленная и несколько обиженная.
– Тогда зачем оно вам?
Ему она могла сказать.
