зачем, спросила Алиса.
– Минц не успел изобрести противоядие, – сказал Ошуга. – Но он снабдил нас фильтрами. Мы не заразились, когда лиловый шар взорвался. А некоторые ученые не успели воспользоваться фильтрами.
– Хватит ее щадить! – взорвался Смит. – Не «не успели», а «не захотели»! Это все Вернер! Я всегда подозревал в нем социопатические наклонности! Он говорил, что естественная агрессия в нашем мире слишком репрессирована воспитанием, что эти пришельцы с Бродяги, сами того не зная, не гибель несли нам, а освобождение! Что мы слишком скучно, слишком сладко, слишком безопасно живем! Что в нас убивают естественный дух конкуренции, что…
– В общем, он говорил многое, – перебила его Брюнгильд.
Алиса молчала, втянув голову в плечи. А ведь она сама недавно думала так же, как Вернер. Это будет весело – вот что она думала. Бегать, стрелять… И ни о чем не думать. И только кишки веером!
Чужие. Всегда чужие кишки веером. Не свои и не кишки друзей. Алиса непроизвольно посмотрела в ту сторону, где лежало то, что еще недавно было профессором Минцем. Его тело было какой-то странной формы и слишком маленьким для того, чтобы принадлежать человеку. «Ноги, – вдруг поняла Алиса. – У него нет ног, и…»
Она запретила себе вглядываться в полумрак дальше.
– Но когда половина из этих горе-ученых поубивала вторую половину, выжившие поняли, что ошиблись, – продолжал Ошуга. – Сыворотки нет и в нашем мире, ни у Вернера, ни у Тубаи. И они принялись ловить нас, тех, кто не заразился.
– Зачем? – тупо спросила Алиса.
Это было слишком много для нее.
– Они переливают себе чистую кровь, – просто ответил Ошуга. – Они думают так спасти себя.
Алиса припомнила все, что знала о вирусе ненависти. Он был неизлечим в первую очередь потому, что необратимо менял клетки организма. Смысл сыворотки, которую придумал Тубаи, как раз и заключался в том, что она должна была блокировать эту способность вируса, и он должен был оставаться только в крови. Лейкоциты должны были рано или поздно убить вирус в крови, оптимистично предположил Тубаи, и человек должен был выздороветь.
– Но им это не поможет, – в тон ее мыслям произнес Йенсен. – Мое последнее дело было аналогичным. Вирус уже повредил клетки их мозга, всего тела… Они просто оттягивают свой неотвратимый и мучительный конец. Но при этом губят еще и нас.
– Понятно, – сказала Алиса.
Она поднялась на ноги.
– Спасибо вам, – сказала она. – Я, пожалуй, пойду.
Девочка направилась к выходу из пещеры. Сзади выжившие негромко обменялись какими-то фразами.
– Алиса, подожди, мы тебя проводим, – окликнула ее Брюнгильд.
– Если это недалеко, – сказал Смит нервно.
– Мы здесь сидели только из-за… в общем, мы теперь можем идти, – добавил Ошуга.
– Да и нам надо сменить место дислокации, пока нас не выследили, – сказал Йенсен.
– Спасибо, –
