чем на ступню карнизе, машинально обхватив распластавшимися руками стену. Слава богу, что она была так же стара, как и дверь и часы, и поэтому имела глубокие выветрившиеся щели между кирпичами, за которые так удачно уцепились пальцы. Но нужно было что-то делать дальше. Домотканов медленно-медленно начал переставлять ступни боком в сторону ближайшего оконного проёма. Пальцы, точно гвозди, впивались поглубже в щели, кроша хрупкую прослойку между кирпичами. Только бы выдержал карниз под ногами. Через считанные секунды, растянувшиеся для Домотканова в вечность, он запустил наконец ладонь за угол проёма, потом ногу и вот уже стоял на широченном подоконнике, где можно было позволить себе даже немного покачнуться. Бросив взгляд в сумрачную внутренность башни и ничего там толком не увидев, Домотканов повернулся снова к дереву. Яркое пятно желтело на том месте, где находилась ветка – его мост к яблоку и, как оказалось, в башню. Сама громадная ветка валялась под стеной, оттопырив сучья в сторону Домотканова, как рога. Нет, не достался он ей. Домотканов тяжело вздохнул. А теперь надо выбираться. Он повернулся снова к внутренности башни и сошёл с низенького, точно ступенька, подоконника на выложенный мелкой коричневой плиткой пол. Глаза постепенно привыкали к не такому яркому освещению, как под открытым небом, а к такому, который давали оконные проёмы. Они высветили перила из железных прутьев посреди круглой комнаты, обрез люка и даже пару жестяных ступенек вниз. Возле противоположной стены стояли дощатые ящики разных размеров: от маленьких, как шкатулки, до огромных, точно комоды. Один из больших ящиков был опрокинут на бок, и из него высыпалась целая гора серой стружки. Между ящиками валялись обрывки верёвок, куски рогожи и лохматые от ржавчины шестерни, так же как и ящики, от самых небольших до внушительных. У простенка пошире остальных зернисто отливал той же застарелой ржавчиной какой-то агрегат под кожухом с решёткой на боку и большой изогнутой ручкой навроде колодезной. Венчал, судя по осмотру, давно заброшенное помещение потолок с потрескавшейся штукатуркой и ещё одним люком в углу – очевидно, входом на крышу или чердак. К закрытой крышке люка вели вбитые в стену рыжие скобы.
Домотканову захотелось поскорее выбраться из мрачной башни.
Тем более было странно, что с полпути к лестнице за перилами он вдруг свернул к непонятному агрегату. Возможно потому, что изогнутая ручка уж больно просила, чтобы её повернули. Домотканов так и сделал. Она пошла с превеликим трудом и скрипом. Скрип напугал Домотканова, словно мог привлечь хозяев хоть и заброшенной, но несомненно чьей-то башни. Однако когда скрип утих, Домотканов с необъяснимым упорством снова взялся за ручку испачканными ржавчиной ладонями. С тем же душераздирающим скрипом она сделала ещё пол-оборота, после чего встала намертво, как Домотканов на неё ни налегал. Тогда он бросил ручку и заглянул за решётку в боку кожуха. Те же жутко ржавые шестерни, что и на полу возле ящиков. Даже странно, что
