что ты – особенный человек, ты – гений. А ещё – большая лапочка.
– А что мне прикажешь делать, если вдруг очень многие женщины этого пожелают?
– Нормально. Я ведь всегда терпеливо жду, а потом возвращаюсь к тебе. В крайнем случае, я буду их… мочить. Но не думаю, что дело до таких действий дойдёт. Я щедрая и готова делиться своей радостью со всеми.
– Но не всё так просто, – прошептал Друков. – На меня открыл охоту Ночной Хоккеист. По каким-то странным причинам он намеревается меня ликвидировать.
– Ах, ты глупенький мой! – заворковала Раиса. – Фантазёр и дурашка! Да если бы наш уважаемый Ночной Хоккеист захотел бы тебя убить, то он сделал бы это в течение пяти минут. У него в таких делах проблем не имеется.
Висящий на стене портрет, на котором был изображён Ночной Хоккеист, зашевелился и кроме этого, задёргав тонкими губами и завертев косыми глазами, расположенными, как два ствольных отверстия снайперской винтовки наставительно сказал:
– Слушай, Друков, Раису. Она дело говорит. При слишком остром желании я уничтожил бы тебя ещё… вчера.
– Какого же тогда тебе чёрта от меня надо?! – возмутился Дениска. – Чего ты мне всякие козни строишь? Хочешь забрать у меня значок Лауреата Государственной премии, так забирай! На кой он мне ляд?
Но портрет больше не шевелился и не издавал никаких звуков, даже самых простых, непонятных и неприличных. В общем, никак не реагировал на слова Друкова.
– С кем ты так яростно разговариваешь, Дениска? – задала, вполне, правомерный вопрос Раиса. – Кроме нас здесь ведь никого нет.
– Я с тобой, Рая, беседую, – смутился скульптор. – Мне вот интересно, какого чёрта Ночному Хоккеисту от меня надо. Ведь я, вполне, благонадёжный гражданин, ни в каких подпольных клубах и организациях не состою, хотя мог бы…
– Он просто хочет тебя немного попугать. Ты, наверное, Денис Харитонович, плохо освоил теорию научного Ночного Хоккеизма и на практике не опираешься на неё.
– На что там опираться? На многих тысячах страницах этой огромной книги нарисован только кукиш и мужской половой орган. Больше ничего, представь себе!
– Но ты же скульптор и художник, Друков. Ты должен понимать, что иное изображение бывает красноречивей и понятней любых слов.
После этих справедливых слов прекрасной женщины Друков задумался. Чего-то он, явно, не понимал.
Мимо по стенке проползал таракан. Расправив передними лапами усы, он прорычал:
– Скоро тебе твоя жизнь малиной не покажется! Я тебе гарантирую, Друков!
Тяжело вздохнув, Денис Харитонович подумал, что хорошо бы куда-нибудь эмигрировать. Но куда? Этот хлыщ его везде достанет. Остаётся только терпеливо ждать, когда сбудутся предсказания полного дебила, абсолютного дурака Мини, то есть борца за права, свободу и лучшую жизнь многонационального народа Михаила Терентьевича Куровальсова. Между столицей
