со своими собачонками. А Туську жалко. Хотя, может, оно и к лучшему, что они с бабулей умерли в один день, уж очень друг к другу были привязаны. Я Туську сам когда-то с улицы притащил, страшную – жуть! Грязную, блохастую, свалянную. Думал, бабуля нас обоих тут же, с порога, вышвырнет вон. А она отмыла мою находку, выходила. И с тех пор я не помню, чтобы они расставались.
– Только раз, когда Устинья Павловна лежала в больнице. И тогда Туська по ней так скучала, что хозяйкиной смерти точно б не пережила. Да кто бы подумал, что она сама станет тому причиной?
– Не она. А тот, кто траванул их обеих, – Ярослав сжал руки в кулаки. – Узнать бы, кто он такой!
– Ради тебя я надеюсь, что следак узнает об этом раньше и успеет спрятать его в камере от твоего самосуда. На вот, выпей, успокойся хоть немного, – Лиза снова ему налила. – А потом я твое лицо осмотрю. По-моему, ссадина на скуле у тебя нагноилась. Надо ее промыть, остальное намажем кремом от синяков. Они и так уже бледнеют, но с мазью все еще быстрее пройдет. Потом получишь ты свой паспорт и сможешь зажить нормальной жизнью.
– Как сказать. – Ярослав осушил очередную стопку одним глотком. Потом посмотрел на Лизу: – Заживу, если снова не посадят.
– Так ты что, успел искалечить кого-то из тех, на вокзале?! – ахнула Лиза.
– Нет. Те как раз живы и, к моему сожалению, здоровы вполне. Дело в другом: где гарантия, что это меня не заподозрят в убийстве бабули?
– Ну вот, здрасьте! Тебя-то за что?
– Лиз, ты так говоришь потому, что жизни не нюхала. А между тем на кого бы еще повесить всех собак, как не на меня? Гарантированно «глухаря» не будет! И подхожу ведь по всем статьям! Завещание на кого написано? На меня. Бабуля мне и в тюрьму об этом писала, так что быстро докажут, что я это знал. Потом: приехал и затаился в городе вместо того, чтобы сразу домой прийти. Сразу понятно: что-то замышлял! Так почему бы мне не оказаться тем самым мужиком, что сидел в кустах? И никому не докажешь, что я никогда бы в жизни Туську даже шлепнуть не смог, а не то чтоб убить, уж не говоря про бабулю. Это недоказуемо! А вот то, что у меня на момент убийства алиби нет, потому что я ночью халтурил, а днем в пустом вагончике отсыпался – это факт!
Он замолчал, принял у Лизы из рук очередную стопку и стал доедать кашу.
Лиза взглянула на него повнимательнее. На разочарованного жизнью, одинокого и снова загоняемого виражами судьбы не в самый лучший угол. Ведь вполне может оказаться, что он прав и что его действительно заподозрят. А там останется лишь гадать, чем все это может закончиться, потому что облить грязью, как известно, всегда гораздо быстрее и легче, чем потом от нее отмыться. Хорошо, если ему повезет с адвокатом. А если не очень? И если еще племянник Устиньи Павловны попытается подгадить, просто в отместку за завещание? Устинья Павловна была о племяннике далеко не лучшего мнения. А вот внука она очень любила. И Лиза, не только из чувства справедливости, но и из уважения к памяти покойной, чувствовала себя обязанной чем-то ему помочь.
Все
