не будет! Плату за рейс матросом отработаешь. Ай, думаю, была – не была, и шагнул на палубу. Снял я свой костюм и переоделся в его старое шмотье, которое он мне выдал. Рассказал он и показал, что мне придется делать. Через час четверых пассажиров приняли на борт, и ушли с отливом.
– А дальше что было?
– Шли-шли по морю и дошли. Финны мне – мы вас не знаем, не договаривались. И цену заломили. Чуть не плача возвращаюсь на корабль, думаю, хоть переночую. А капитан мне: а обратно пойдешь со мной? Да с радостью бы, отвечаю, да дело у меня на той стороне на три дня. А близок локоть, да не укусишь. И не уйти теперь, а что делать не знаю. Он мне: где дело? В самом Петрограде? Нет, говорю, еще верст шестьдесят на юг. Задумался он и говорит: Я тебя доставлю сразу в Россию. До Петербурга не пойдем, и до Кронштадта не пойдем, а до Бьёрке пойдем. А там и до Копорской губы рукой подать. Там я тебя высажу, а через пять дней заберу. За три дня ты все одно не уложишься.
Как я на берег высаживался – это отдельная песня: вплавь, а вещи – в резиновом надувном мешке. Как был, голый и мокрый, – сразу бегом в лес. Там костерок запалил, обсушился, переоделся. Вот представь: я в своем цивильном парижском пиджаке, в матросских штанах, в брезентовых сапогах с вещевым мешком. На себе браунинг, часы, французский паспорт и двести франков денег. И один золотой русский полуимпериал – на счастье носил. Нож складной и спички непромокаемые капитан дал. Советских денег – ни рубля. Документов никаких, ну ни единой бумажки. Еды мне капитан выделил четыре банки мясных консервов с бобами, да сухарей. Кот наплакал!
– Перво-наперво я как огляделся, часы завел: обратно надо было непременно к сроку вернуться. А с картой мне крупно повезло. Подфартило. Можно сказать, карта пришла., – рассказчик замолчал, явно предвкушая вопрос, и в конце концов дождался своего:
– Как это «карта пришла»? – через полминуты подал голос капитан. Рассказчик с готовностью пояснил:
– Пассажиры наши комплект карт Петербургской губернии при себе имели. Так они те листы, на которых Петроград и то, что севернее, – с собой взяли, а листы, на которых юг – на яхте бросили. Видать, не хотели лишнего на себе тащить, я так понимаю. Так я те листы и подобрал. Слава Богу, листы с южным берегом залива на ней оказались. Я в прежнее время дальше Петергофа в этих краях и не бывал, и то все по железной дороге. Но ничего, видать, дома и стены помогают. По азимуту ходить я еще в юнкерском научился, и почти в этих же местах – под Красным Селом – практиковался. Маршрут проложил по карте до самой Вырицы, листы гармошкой сложил. По часам же и по солнцу сориентировался и прямиком через лес пошел по азимуту. На Копорье вышел, пошел по селу. Сперва боязно было за свой нелепый наряд, а потом пригляделся, в чем мужики теперь ходят, сразу осмелел. Кто в чем! Смесь военного, цивильного и мужичьего самые невероятные. Вписался я в общую картину неожиданно для себя. На дорогу вышел, дальше просто шагай себе да шагай. Тут главное, ноги не сбить. Мужики с телегой попадутся – прошусь на телегу проехать. Не быстрее,
