это было даже приятно.
Вдруг деловая суета сменилась суетливой паникой. Все, кто был в поле зрения принцессы, забегали с криками, замахали руками, словно крыльями перепуганные куры. Это было забавно, и Принципия улыбнулась. Их страх не передался ей.
А людей на улице, между тем не стало. Побросав повозки, запряженные лошадьми, которые сейчас тоже ржали и метались в разные стороны, норовя разбить к чертям эти самые телеги, их хозяева попрятались, бросив все на произвол судьбы, или того, что сейчас ее воплощало, медленно кружась над селом.
Тень на мгновенье легла на лицо Принципии, и она подняла голову, чтобы посмотреть, что там вверху загораживает солнце. Странное существо плавно скользило уже совсем не высоко в небе. Огромные крылья были почти неподвижны. Длинная шея с узкой головой в конце была опущена вниз, словно высматривая что-то тут, на земле. И Принципии пришло в голову, что это вот, что бы оно ни было, прилетело за ней, и теперь ищет ее тут.
Ну, так вот же она. Она встала, и вышла на середину опустевшей улицы, на место, с которого даже брошенные лошади уволокли свои телеги. Теперь она была тут одна, и не заметить ее было невозможно.
3
Ратомир и Бен-Салех так и шли встречь течения. И тут вдруг непрерывный поток прервался. Впереди было пустое пространство. Стояли несколько человек, опустив свои поклажи на землю, и смотрели в ту сторону, откуда шли. А там, в отдалении, как раз таки народ был, и много. Там создалась какая-то пробка, и оттуда слышался шум голосов.
Подойдя к стоящим, Бен-Салех поинтересовался:
– А что там, любезные?
Бабка, стоящая, опершись на палку, обернулась и сказала:
– А там мужики своего барина поймали, разбираются.
– Интересно, – равнодушно отозвался Бен-Салех.
– Что значит, разбираются? – Не понял Ратомир.
– А то и значит… – начала было бабка, но тут отчаянный женский крик раздался из той толпы, что клубилась впереди.
И Ратомир начал торопливо, трясущимися пальцами расстегивать полушубок. А потом, стряхнув его с плеч, вытащил меч, висевший у него на боку – тот еще, доставшийся от благодарных йами, и бросился вперед.
Толпа окружила крытую повозку с какими-то гербами на дверцах. Народу было много, но большинство просто топтались и криками подбадривали тех, кто был впереди. Ратомир быстро пробрался через это отнюдь не молчаливое большинство, через этот кордебалет, и выскочил на сцену, где работали солисты.
Солисты пытались открыть дверцу, которую кто-то держал изо всех сил изнутри. Судя по воплям, там была женщина. На крыше кареты приплясывал мужчина, одетый в богатый, но, по виду, дорожный камзол. Он был без шляпы, и холодный ветер развевал его длинные волосы. Он, шумно дыша, пытался достать шпагой тех, кто был у дверцы, а те, в свою очередь, длинными палками и вилами пытались достать его самого. На мужиках были лохматые шапки и полушубки вроде того,
