то под свою теперь ответственность. Такой принцип формирования кадрового корпуса существует в Службе на любом уровне. У тебя есть один начальник и семь – десять, реже двенадцать, подчиненных. И ты знаешь про них все, включая то, кто чем занят в данную минуту, и где находится. То же самое знает о тебе твой начальник.
Но кадры – это скелет. И на этом скелете держится все остальное, вся требуха, мышцы, бесполезный, вроде бы, жир, кожа и даже одежда, эту кожу прикрывающая.
Но даже эти, кадровые, значащиеся в том самом реестре, все имеют обязательное «прикрытие». Так, наш знакомый Алеф Йот, руководитель регионального отделения Службы, числился заместителем директора брокерской конторы при бирже. Кстати, соответствующее образование у него было. Все семь человек, которыми он руководил, и которых знал, работали в том же здании, только в разных конторах. И пусть там, где они получали жалованье, сослуживцы и косились на них, подозрения их вертелись вокруг участия тех в преступных сообществах, а среди приличных людей на такие вещи принято закрывать глаза.
Ладно. Что там долго рассусоливать, в общем, сложное устройство. Столетиями выстраивавшееся, поколениями отлаженное, и работавшее – вот, что главное, работавшее. И работавшее не плохо. Но, к сожалению, рассчитанное на стабильную обстановку. Ведь, в конце-концов, стабильность и была главным делом, тем продуктом, который вырабатывала эта организация. И теперь, когда отдельные звенья этих цепочек были вырваны, она оказалась при смерти. Да чему удивляться? А мы сами? Да будь ты хоть семи пудов весу и семи пядей во лбу, а крохотная аккуратная дырочка, проделанная девятиграммовой пулькой в твоем теле, запросто может лишить тебя не только всех радостей жизни, но и жизни как таковой.
***
Десяток всадников, избегая дорог, на которых сейчас творилось черт знает, что, почти сутки добирался до этого, обнесенного глухим высоким забором хутора. Тут, за этим забором, за крепко запертыми воротами, по углам которых стояли две высокие смотровые вышки, обитали егеря – они же охранники, они же объездчики, короче – лесничие, смотрящие за порядком на территории государственного заказника. Заказников таких, предназначенных для царской охоты, по всему Амирану было несколько десятков. Учитывая то, что царь Бенедикт практически не охотился, этого было вполне достаточно. Охранялись эти заповедные кущи отборными ребятами, прошедшими воинскую службу, сильными, ловкими и смелыми. Им хорошо платили, причем в основном не из казны. Откуда шел тот приварок, за который стоило рвать жилы, егеря не знали. Да их это особо и не интересовало. После тщательного отбора на службу поступали те, кто за хорошие деньги сделает все, что прикажут. Слишком умным и чересчур принципиальным путь сюда был закрыт, так же как слабым и робким. Это был как раз тот народ, что одинаково хорошо себя чувствует как в полиции, так и в разбойничьей банде.
Это были мускулы Службы. Сильные, тренированные мышцы. Дисциплина тут была сродни армейской, с той разницей только, что никто на нее не роптал, согласившись на нее добровольно. Один командир
