к несчастью, удар все же пришелся ей не по силам. Она была ошеломлена и как бы потеряла сознание. На похоронах она безучастно шла за гробом, ничего не понимая, ни о чем не думая, не заботясь даже о детях. Крики Лёвы не пугали и не тревожили ее, как прежде; женщина, казалось, даже и не слышала их, точно окаменела.
Друзья и знакомые Дмитрия Федоровича, много лет знавшие Анну Францевну, с беспокойством покачивали головами, говоря о ней, и с жалостью смотрели на детей. Все знали, что Дмитрий Федорович, родившийся в роскоши, состояния от отца никакого не получил; что жалованья и денег, которые он зарабатывал литературным трудом, еле хватало на скромное, едва достаточное существование. Знали, что он и Анна Францевна много трудились и что главной целью их жизни было воспитание и образование детей.
«Что станется теперь с бедными детьми?» – думалось каждому из приехавших проводить Дмитрия Федоровича на кладбище, а собралось друзей, знакомых и сослуживцев более, чем можно было ожидать. Много было искреннего участия, много и ненужной суеты, и пустых слов, как бывает большей частью при всех подобных случаях. Много собралось и полузнакомых, и совсем чужих людей, пришедших от нечего делать поглазеть на чужое горе.
– Которая она-то? Которая? – спрашивала, проталкиваясь и вылезая вперед, какая-то кумушка, когда процессия тронулась. – Эта? А-а-а! Какая еще красавица и совсем молодая. Еще замуж выйдет! – говорила она, глядя вовсе не в ту сторону.
– А деток-то сколько! – говорила жалобным голосом другая кумушка, поднимаясь на цыпочки и выглядывая из-за высокой дородной соседки. – Мал мала меньше, бедняжечки, сиротки!
– Эх, жизнь-то наша, подумаешь, вчера был жив и здоров, а нынче!..
– Бедная, бедная Анна Францевна! Так оставить ее нельзя, надо что-нибудь для нее сделать, – говорила с оживлением полная, высокая брюнетка, переходя из одного ряда следовавших за дрогами[10] мужчин и дам в другой, любезно подавая руку направо и налево и здороваясь со знакомыми. – Представьте, ведь они совсем нищими остались. Иван Иванович говорил, что даже пенсии он не выслужил.
– А что же можно для нее сделать? Вы что думаете? – спросила ее пожилая дама с неменьшим оживлением и пошла рядом с энергичной дамой.
– Надо хлопотать, подписку предложить. Знаете пословицу: с мира по нитке – бедному рубашка.
– Но бедная-то эта вряд ли примет такую помощь. – сказал в сторону, как бы ни к кому не обращаясь, седенький старичок, с неодобрением посмотрев на говоривших.
– Надо, чтобы она приняла. Я сегодня же отправлюсь к ней. Необходимо растолковать ей все. Чтобы она поняла весь ужас своего положения, – горячилась почему-то брюнетка.
– Полно, да что ж ты, в самом деле, думаешь? – возразил с досадой муж суетливой барыни, услышав ее последние слова. – Думаешь, она не понимает своего положения? Советую тебе оставить ее в покое. Поверь, она лучше всех нас, вместе взятых, чувствует и понимает
Др
