его на работу в семнадцатое управление КГБ. На секунду он задумался и в следующий момент подписал.
– Ну вот, дело и сделалось. Завтра… э-э… в шесть утра у подъезда… э-э… тебя будет ждать машина… э-э… я думаю, ночи тебе хватит попрощаться, – сказал, улыбаясь ядовитой улыбкой, Шкворин, как только Захаров оторвал руку от бумаги.
– Хватит, – уныло произнес Захаров.
– Ну, тогда все. Дежурный, – кликнул генерал.
На пороге появился матрос.
– Вызывали, товарищ генерал?
– Да. Вызовите машину для капитана первого ранга.
– Есть.
Дежурный снова скрылся за дверью.
– Ну все, товарищ Захаров… э-э… давай прощаться. Послезавтра вы будете на базе… э-э… и там полковник Канарейкин введет вас в курс дела. Вопросы еще какие-то есть? – сказал Шкворин, складывая и убирая во внутренний карман подписанную Захаровым бумагу.
– Нет.
– Тогда все, прощайте, позже еще свидимся.
Генерал пожал руку Захарову, а за окном сверкнула молния. Кагэбэшник уже инстинктивно отвернулся, произнеся «Ну и светит, собака», и вышел вон.
Через минуту появился дежурный и сообщил Захарову, что за ним пришла машина.
Запись датирована 23 мая 1990 года
Захаров приехал домой, когда часы показывали полседьмого вечера. Надежда занималась на кухне, и встречать его первым выбежал Саша.
– Мама, мама, папа приехал, – прозвенел Сашин голосок радостным колокольчиком. Он подбежал к отцу, и руки Захарова оказались той волшебной силой, которая без труда подняла легкое тельце, приблизив к себе. Саша приник губами к уху Захарова и спросил шепотом, задыхаясь от радости:
– Папа, папа, а правда, что ты свою лодку сломал?
Захаров растерялся на несколько секунд, но тут же собрался и серьезно ответил:
– Правда, сынок.
Саша еще пуще рассмеялся и вновь шепнул отцу на ухо.
– Ну, теперь тебе влетит, наверное.
Тем временем Надежда уже вышла из кухни и задумчиво наблюдала сцену между отцом и сыном. А ее сердце переполнялось радостью преданной собаки.
В двухкомнатной квартире, в народе называемой брежневкой, у порога на половом коврике сидела собака породы доберман-пинчер. Она ждала вот уже несколько дней своего хозяина, который почему-то задерживался из очередной командировки дольше обычного. Тетя Маша, на попечении которой оставалась Найда, в отсутствии Святослава Михайловича сказала, будто бы хозяин должен сегодня вернуться, и собака ждала его с еще большим нетерпением. Поскольку квартира находилась на втором этаже, Найда торчащими в разные стороны ушами слышала, как хлопает дверь от каждого входившего в подъезд, а ее острый нюх улавливал их запахи, позволяя различать своих и чужих. Из-за сквозившего прохладного воздуха Найда постоянно чихала и фыркала, но вновь и вновь
