потому то есть, что имя Его есть Он Сам – единый Бог в трех лицах, простое существо, в едином слове изображающееся и в то же время не заключаемое, то есть не ограничивающееся им и ничем сущим».
Сердце замерло радостно.
– Заповедь Божия запрещает употреблять имя Божие всуе, потому что имя Его есть Он Сам.
Будто солнце взошло. Вот она, твоя истина, брат Антоний.
Дочитал абзац до конца.
Великие имена: Пресвятая Троица, или Отец, Сын и Святый Дух, или Отец, Слово и Святый Дух, призванные с живою, сердечною верою и благоговением или воображенные в душе, суть Сам Бог и низводят в нашу душу Самого Бога в трех лицах».
Отложил книгу, достал фотографию батюшки Иоанна. В прошлом году прислал, в декабре. А через неделю на Афоне молились о душе дивного русского пастыря. На фотографии батюшка написал несколько слов: «Инокам афонским – венцы мученические».
Не спросить, что хотел сказать протоиерей Иоанн Сергиев Кронштадтский. Не у кого спросить.
Брат Антоний поцеловал фотографию.
Снял с божницы свое письмо к схимонаху Илариону, разорвал.
Через восемь лет в книге «Моя борьба с имяборцами на Святой горе», изданной в Петрограде в 1917 году, он так расскажет о своем вразумлении батюшкой. С небес.
Я изумился, перекрестил и, возблагодарив Бога за вразумление, немедленно же разорвал мое письмо к отцу Илариону и сжег его, и тут же отнялась от меня та безутешная тягость сердечная, которая меня так обременила после написания письма, и я снова пришел в свое прежнее духовное устроение. Книгу я отнес к отцу игумену со словами, что худого в ней ничего не нашел, что учение о молитве Иисусовой изложено в ней прекрасно, весьма легко и удобочитаемо, и что общего с Фарраром в ней абсолютно ничего нет, но, наоборот, книга весьма духовна и написана в духе святых отцов. Затем я возвратился к моим обычным занятиям и больше этим вопросом не занимался. Все это произошло, насколько я помню, весною 1909 года».
Когда на Афоне, угомонив бури на море, – нежная весна, в России самое время поземок, снегопадов, но солнце выглянет, и вся Русская земля – белое сияние.
Беда простецов
Душа стремилась к простоте. Но что проще Бога? Бог – любовь.
«Вот оно, твое благословение, – радовался Антоний, думая о батюшке Иоанне. Стал замечать, как возбудилось в нем внимание к службе, к возгласам и молитвам пастырей, к словам Псалтыри. В службах, возгласах, молитвах, в откровениях Псалтыри были явные свидетельства об особом почитании Церковью имени Божия.
Для него теперь сама молитва преображалась, когда произносил Имя Иисуса Христа. Овладевало радостное бесхитростное чувство: ты предстоишь в это вот мгновение перед Троицей.
Сторонясь суетного, испытывал себя аскезой молчальника, но эта его строгость, славное воинское прошлое, да к тому же полное равнодушие к деньгам: полученные от матери большие и малые суммы отдавал скиту, – расположили к насельнику каливы игумена Иеронима. Увы!
