же прекрасно, где и когда они пройдут.
– Но мы и не можем вести патрулирование целыми сутками! Народу и кушать надо, и отдохнуть, понимаешь!
– Вся беда в том, дорогой комендант номер один, и я не раз об этом говорил, что вы ходите по одним и тем же маршрутам и в строго определенное время.
– Горы кругом, понимаешь! – всплеснул руками Гокошвили. – Нельзя сегодня ходить так, а завтра по-другому. Да и график движения нарушать не следует. Верно? Сами его утверждаете, товарищ полковник!
– Все правильно, Арсен Зурабович, – качнул головой Агейченков. – Вот только график – не догма, а руководство к действию. Об этом не надо забывать.
Николай Иванович повторил то, что не раз уже говорил своим комендантам и начальникам застав. Больше инициативы, находчивости! Не должно быть постоянных, устойчивых схем!
На эти темы часто спорили они и с Ерковым. Начальник штаба никак не хотел с ним соглашаться. Он говорил: а ты дай инструкцию действовать по-новому, чтобы завтра-послезавтра она не устарела, – тогда посмотрим.
Однако, как сейчас лучше организовать службу в горах, Агейченков, если честно, пока представлял себе слабо. Понимал, что по старинке нельзя, а вот по-новому… Зрело это постоянно в голове, казалось даже близким, но окончательный вариант никак пока не укладывался в их возможности. Чего греха таить, слишком сильна была привычка действовать по старинке. Что-то нужно было еще додумать…
Распорядившись убрать трупы и подготовить их к транспортировке на Родину в качестве «груза-200», Агейченков попросил Гокошвили рассказать и показать на местности картину произошедшего нападения на пограничников. Комендант уже до него в этом разбирался. Николаю Ивановичу надо было проанализировать случившееся, выявить свои недоработки и промахи. Он по-прежнему считал, что трагедии можно было бы избежать. Будь, конечно, все учтено. Ему нужны были детали, чтобы не только самому все понять, а и объективно доложить командующему региональным управлением. Человек он дотошный и непременно спросит о подробностях, сегодня же, после обеда, потребует доложить, какие выводы из ЧП сделал командир отряда. И тут уж нельзя говорить приблизительно. Генерал любит точность и твердость, терпеть не может, когда кто-то мямлит или боится взять на себя ответственность.
Они вдвоем с комендантом прошли на то место, где недавно была позиция боевиков, выбранная, кстати, очень удачно. Видно, что действовали опытные вояки. Были предусмотрены очень рациональные пути отхода. Нападавшие были ко всему готовы.
Рассказывая о своем видении случившегося, Гокошвили, как всегда, торопился, торопливо выстреливая фразы. Майор был человеком очень импульсивным, не терпел ни малейшей медлительности. Он и внешне напоминал Агейченкову тонконогого горного красавца скакуна. Высокий, упругий, жилистый, без лишней жиринки на гладком, словно продубленном, оливковом теле. Лицо немного аскетическое, с острым подбородком, слегка выпирающими скулами и классическим
