Когда же повышенная фоточувствительность у «чистых» была официально подтверждена, в дело вступили правила толерантности и доступной среды. Если город приспособлен для глухих и слепых, для людей на колясках и с биопротезами – почему «чистые» дети должны сидеть дома?
И постепенно город начал обрастать стеклом. Сто ярдов безопасной зоны. Миля. Пять миль. Все чаще трамвай проезжал над зеркальной поверхностью защищенных от солнца улиц, и яркий отраженный свет ударял по глазам в бесплотной попытке дотянуться, достать своим разрушительным теплом.
Но «чистые» дети были в безопасности – за окном трамвая, под прозрачной кровлей улиц, в белом безмолвии квартир. Вокруг них был прохладный, пропущенный через фильтры воздух, и солнце приятно согревало бледную, почти белую кожу, не обжигая безжалостным ультрафиолетом.
Парк накрыли куполом, когда Вероника и Софи уже жили вместе. Это был их праздник, их маленькая победа – Софи тоже была из «чистых». И теперь город принадлежал им. Эта была Зона Безопасности, столица «чистых» детей, центр современного мира.
Во всяком случае, именно это говорила Софи, когда они с Вероникой вместе с тысячами других горожан сидели на газоне в Парке, превращенном в самую большую в мире оранжерею.
Вероника смотрела на огромный купол над головой и пыталась представить, каково это – стоять под открытым небом.
|8|
Когда Тим сел за стол напротив, скрестив и вытянув длинные ноги, Вероника невольно ссутулила плечи и чуть-чуть отодвинулась назад. Терапия Альберта всегда вгоняла ее в тоску – но там Вероника хотя бы знала, что нужно делать. Его проблемы были знакомыми, давно известными, и она привычно расспрашивала про Саймона и работу, проблемы со здоровьем и ночные кошмары. Альберт был понятным.
Тим начинался с очков – Вероника видела за ними прищуренные в улыбке серые глаза одновременно со своим отражением в стеклах, и все не могла понять, кого из двоих она видит? Но и дальше, за полупрозрачной стеной, были новые и новые стены. Улыбка – с какой стати ему улыбаться, сидя напротив незнакомого человека в группе поддержки? Все остальные во время сеансов были убийственно серьезны – в конце концов, они говорили о своих проблемах, страхах и неудачах. Тим улыбался – это означало, что у него нет проблем? Что он несерьезно к ним относится? Что не хочет о них говорить? Зачем тогда он пришел сюда? Его притащил Марко, как саму Веронику приводила Софи?
Тим откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу – и внезапно перестал улыбаться. Как будто его лицо выключили – даже стекла очков словно потемнели. «Может, они все же „виар“?» – подумала Вероника.
– Вы должны задавать мне вопросы, верно? – спросил он немного резко.
Вероника вздрогнула, опустила взгляд и потянулась к смартфону, чтобы включить приложение.
– Хотя можете и не задавать, – внезапно весело заметил Тим.
Вероника вскинула на него глаза. Он снова
