проем. Он остановился и сел, продолжая реветь, подняв левую переднюю лапу и облизывая ее. Нго рев ослабел и стал похож на хныканье, потом он снова заревел и пошел прочь, опираясь на три лапы, его жена и дети пошли за ним, и скоро они скрылись в кустах. Мы были очень рады, что не пришли раньше, потому что, идя сажать табак, оружия мы с собой не взяли, а даже если бы и взяли, без жертв с нашей стороны все равно бы не обошлось.
– Ха! Этот старый вор, липкий рот, обжег лапу в очаге! Пойдем, посмотрим, что осталось от нашего вигвама! Что мне делать, если он испортил мои талисманы! – закричал отец.
Мы побежали к вигваму, женщины и дети медленно и со страхом шли за нами, и вошли внутрь. Там был кошмар. Валялись наши перевернутые лежанки, остатки запасов вяленого мяса, сушеных ягод и рваные мешки с топленым жиром и пеммиканом, сверток со священными талисманами лежал на полу, но не был поврежден. Мой отец подскочил к нему, поднял и прижал к груди. Я посмотрел на очаг. Перед тем как уйти, мы присыпали горящие угли толстым слоем золы, чтобы по возвращении можно было раздуть их. Прямо в середине очага был отпечаток большой медвежьей лапы, над углями поднимался дым. Без сомнения, он сильно обжегся. Я сказал об этом моему отцу и Старому Солнцу, и мы посмеялись над тем, как это произошло – как это было для него больно и неожиданно. Но ты прекрасно можешь понять, что моя мать и почти-матери не смеялись, когда вошли и увидели, что натворили медведи. Они отругали нас за нашу беспечность, потом выгнали нас и вигвама и велели не заходить, пока они нас не позовут. Мы пошли в вигвам Старого Солнца, и его женщины дали нам поужинать. Медведи не вошли ни в его вигвам, ни в вигвам Краснокрылой.
– Друзья мои, это совсем не смешно, – сказал Старое Солнце, набив трубку и передав ее моему отцу, чтобы тот зажег ее. – Этот старый липкий рот скоро забудет свою неприятность, но не забудет пир, который тут устроил. Даже если он этого места будет бояться, медведица уговорит его вернуться за мясом, жиром и ягодами, и когда он придет, некоторые из нас погибнут.
– Мы должны оставаться здесь, это единственное, что мы можем сделать, – сказал мой отец. – Днем надо за ними следить, а ночью мы должны по очереди охранять лагерь и быть готовыми разжечь очаг, как только часовой услышит об их приближении и поднимет тревогу.
– Да, так и надо поступить, – согласился Старое Солнце. – Но не сегодня ночью. Сейчас этот старый липкий рот лечит в прохладной грязи свою обожженную лапу и до его нового прихода пройдет некоторое время.
– Какой же он огромный! Я никогда таких больших не видел! Я думаю, что это он убил Летящего Лося на реке Обрывистых Берегов прошлым летом, – сказал мой отец.
– И я так думаю, – воскликнул другой. -И если это он, какие тогда шансы против него у нас троих? Вы помните, что было семь охотников с Летящим Лосем; все они выстрелили в липкий рот и ранили его, а он напал на них и убил беднягу, погнался за остальными и едва не убил двоих из них, а сам ушел почти невредимым!
Я слушал все это, но ничего не сказал. Прямо тогда я решил попытаться убить большого медведя.
