года
В разгар лета туристическое население Провинстауна неисчислимо. Зимой – едва превышает 3800 человек. Как по мне, он прекрасен в любую погоду, однако для тех, кому нужна обычная неделька-другая на пляже, стабильно солнечно здесь лишь в июле, августе и начале сентября, но и тогда с Атлантики может пригнать несколько дождливых дней, а то и недель. Летом тепло, случается и жара, хотя ночи почти всегда прохладны. Зимы, как правило, снежные. Поскольку город омывается океаном, здесь никогда не бывает так пронизывающе холодно, как в Бостоне – в двадцати семи милях через залив.
Я вырос на юге Калифорнии, где тот факт, что январь мало чем отличается от июня, как правило, почитают за благо, и по мере взросления во мне, похоже, нарастал идиотический ужас перед мягким климатом, который любезно воспроизводит сам себя день за днем, день за днем. Провинстаун отвечает моей тяге к непостоянству. Завеса промозглого дождя может пронестись посреди солнечного летнего дня, оставив после себя более прохладную и чистую версию все того же солнечного света. Несколько дней сверкающей ясности и относительного тепла могут случиться и в феврале. По моим личным метеонаблюдениям, в году здесь два периода равновесия. Глубокая зима, заслоняющая все вокруг стеной морозной тишины. Небо становится таким же ярким и бессмысленно-белым, как экран кинопаркинга в Уэлфлите. Город погружен в приглушенное сияние, как если бы свет не только лился с неба, но и поднимался вверх от бурой и серой земли – от зимних лужаек и фасадов притихших домов, от голых ветвей и свинцово-синего залива, от тусклого олова мостовых. Воздух обездвижен; цвета не просто ярки – яростны. Те из нас, кто находится там в эти дни, стараются ходить по улицам осторожно, почтительно, будто опасаясь разбудить кого-то. И если красота пребывает в постоянстве, это как раз о красоте Провинстауна: кажется, именно в зимней спячке он предстает в своем подлинном обличье, без драгоценностей и перьев, – подобно белой мраморной королеве, которая при жизни могла быть раздражительной и сумасбродной, склонной к хандре, падкой до бархата и парчи; теперь же она навсегда упокоилась в крипте собора, ее глаза мирно сомкнуты, на лице застыло выражение скорбного недоумения, – а живые сменяют друг друга со своими фотокамерами и свечами, со своими краткими молитвами.
И сердцевина лета – середина августа, иногда чуть раньше. Провинстаун – северный город, он ближе к Новой Шотландии, чем к Флориде, – осень там наступает рано. Ко Дню труда края отдельных листьев уже начинают рдеть и желтеть. Но вторая неделя августа (бывает чуть позже, бывает чуть раньше) – глубокая синяя чаша ясных дней, куда более шумных, чем зимние, но проникнутых все той же глубинной тишиной; все тем же ощущением, что мир всегда будет таким, как сейчас, – спокойным и теплым, подвыгоревшим на свету, его контрасты приглушены мерцанием, из-за которого бывает трудно определить, где кончается океан и начинается небо. Одним августовским днем несколько лет назад я сидел на пирсе с книгой и внезапно
