о нем император на острове Святой Елены. Однако герцог Монтебелло погиб в расцвете сил, ему едва исполнилось сорок лет, он не успел получить крупного самостоятельного командования на театре военных действий, и поэтому у нас нет возможности дать оценку его качествам полководца. Вполне возможно, что он был бы самым лучшим из всей плеяды военачальников Империи.
Что же касается остальных: Бернадота, Бессьера, Лефевра, Мортье, Мюрата, Нея… можно отметить, что при огромной разнице судеб этих людей, их темпераментов и моральных качеств, все они были, очевидно, не более чем лучшими или худшими исполнителями.
Наконец, еще одна общая для всех маршалов черта часто мешала им раскрыть на поле брани свои полководческие таланты. Этой чертой было соперничество, доходившее порой до крайних пределов. Вообще говоря, соперничество между высокопоставленными генералами – явление, вполне естественное в любой армии. Вспомнить, например, непримиримое противостояние Барклая и Багратиона в русской армии в начале войны 1812 года, вражду, где с обеих сторон не стеснялись в средствах, и которая чуть не обернулась для русских войск катастрофой. А чего стоят интриги Беннигсена против Кутузова в тот период, когда Москва была занята Великой Армией! Однако в наполеоновских войсках этот спор за место под солнцем славы приобрел, пожалуй, особо заостренные формы. Причин этому много. Без сомнения, сыграл важную роль тот факт, что все военачальники Французской Империи были людьми относительно молодыми, стремительно поднявшимися по ступеням военной иерархии, и потому кипящими всеми страстями, часто очень самоуверенными, считавшими себя центром вселенной. Кроме того в империи, где императором стал тридцатипятилетний генерал, еще недавно младший офицер артиллерии, не было, как сказал Стендаль, «такого кандидата на судебную должность, который не стремился бы стать министром, не было су-лейтенанта, который не мечтал бы о шпаге главнокомандующего»[249]. Ясно, что маршалы в такой атмосфере просто вынуждены были сражаться за то, чтобы покрыть себя все новой и новой славой, затмить остальных. Наконец, маршалов было просто слишком много. Из-за этого получалось так, что когда император не присутствовал на каком-либо театре военных действий, там неизбежно оказывались два и более маршалов. Каждый же из них, как уже отмечалось, был уверен в том, что он второй человек в армии, если не в мире, после Наполеона, и ни в коем случае не хотел подчиняться своему коллеге, даже если к этому его вынуждал формальный приказ. Нетрудно догадаться, что это могло привести и действительно приводило к тяжелым последствиям.
14 октября 1806 года 1-й корпус Бернадота стоял всего в нескольких километрах от поля боя, где, истекая кровью, солдаты Даву сражались против главной армии прусского короля. Бернадот отклонил предложение Даву действовать вместе, ссылаясь на приказ императора двигаться на Дорнбург, т. е. в сторону от поля боя. На самом деле ночью командующий 1-м корпусом получил послание Наполеона, в котором, хотя
Stendhal. Napoléon. R., 1898, p. 21–22.
