я снова смог договориться, – сказал ему Зденек, такой молодой и красивый, что снова ощутил давно забытую зависть: я тоже хочу быть таким, а не этим бессмысленным искромсанным хирургическими ножами, накачанным морфием мягким кожаным бурдюком, почти пустым, только жалкий, подкисший остаток жизни на самом дне.
– Всегда знал, что ты доживёшь до старости, – говорил Зденек. – А старикам трудно умирать, если только не выжили вовремя из ума. Но дураку понятно, что эта лазейка не для тебя. Поэтому заранее договорился, чтобы мне разрешили тебя подождать; я кого хочешь уболтаю, ты знаешь. Прикинул: увидишь меня, начнёшь по привычке выпендриваться, забудешь о страхе, красиво уйдёшь.
Глазам своим, конечно, не верил. Ушам – тем более. Предсмертные галлюцинации обычное дело, в своё время много об этом читал. Но какая разница, пришёл к нему Зденек или просто примерещился. Главное – он здесь.
– Там действительно до хрена всего интересного, – говорил тем временем Зденек, – я тебе той ночью – помнишь? – не врал. Пока ждал тебя, не сидел на месте, кое-что разведал, не то чтобы много, но есть с чего начать. Может, пойдём прямо сейчас? Зачем тебе эта дурацкая агония? Ты упрямый, я тебя знаю, не захочешь сразу сдаваться, а никакого особого смысла в этих мучениях нет.
Молча кивнул, и тогда Зденек протянул ему руку, помог подняться; это оказалось неожиданно легко. А потом они вместе – сидя? стоя? паря под потолком? хрена лысого разберёшь, когда такое творится – смотрели, как дрожит, пузырится, сияет и кружится всё ещё зримый мир, как постепенно светлеет и загустевает ночное небо над городом, словно в него добавили молоко.
Ирруан, доудаль, индера
(из сборника «Сказки Старого Вильнюса VII»)
06:20
Дана проснулась в шесть двадцать, за десять минут до звона будильника, не потому, что выспалась, а просто по привычке. Сунула телефон в карман пижамных штанов, сгребла плед и подушку с неразобранного дивана, на котором уснула с планшетом где-то в начале второго, оттягивая момент, когда придётся идти к мужу в спальню, сунула в шкаф и пошлёпала в ванную, почти беззвучно повторяя обычную утреннюю молитву: «Будь всё проклято, будь всё проклято, Господи, прокляни, пожалуйста, всё». Молитва, судя по всему, работала достаточно эффективно, по крайней мере, по утрам окружающий мир обычно производил впечатление вполне проклятого – не самым страшным смертным проклятием, а так, серединка на половинку. Впрочем, Дана не особо обольщалась на свой счёт: ясно же, что по утрам ещё куча народу проклинает всё на свете. Получается дружный хор. Вероятно, быть проклятым это такая утренняя зарядка мира, одно из великого множества обязательных мучений, необходимых для поддержания внутренней дисциплины и общего тонуса.
Сама Дана зарядку по утрам не делала. Ради зарядки пришлось бы просыпаться ещё на полчаса раньше. Ну уж нет.
06:30
Будильник в телефоне начал трезвонить в половине седьмого, когда Дана
