и это замечание не удовлетворило офицера…
– Э! все ты не то говоришь… Молчи, Климов! Ямщик, поезжай.
Ямщик подобрал вожжи и привстал. Тройка понеслась под гору и потом лихо взяла кверху. Через несколько минут, замедлив ход, она врезалась в середину расступавшейся партии. Теперь конвойные шли по сторонам, с ружьями на плечах. Смешанный говор и шум охватил едущих со всех сторон. Из-за шороха колес слышался плач детей, топот толпы, переливчатый звон кандалов. Арестанты снимали шапки и низко кланялись. Каторжане с достоинством и не торопясь обнажали наполовину бритые головы…
В одном месте мелькнула фигура не совсем обычная: молодой человек в вольной одежде и в очках шел стороной дороги рядом с высоким арестантом и о чем-то разговаривал с своим спутником. Полковник нахмурился; когда повозка поравнялась с этой парой, молодой человек снял запыленные очки, протер их платком и с любопытством взглянул на проезжающих, но не поклонился. Другой арестант поклонился вежливо, но тоже без особенной почтительности… Повозка проехала дальше.
В голове партии, в стороне, ожидал, стоя навытяжку, старший конвойный. Полковник остановил ямщика и подозвал его жестом.
– Все благополучно? – спросил он.
– Так точно, ваше-дие.
– Почему запоздали? Смотри: до заката не попадете на этап…
– При выходе из N., ваше-скородие, случилось неблагополучие.
– Что такое?
– Скоропостижно скончался старик арестант…
– А!.. Да-да… За старосту у вас Фролов?
– Так точно, ваше-скородие… Бесприютный.
– А где он, кстати?.. Покажи мне…
Старшой пригляделся и сказал:
– Вон он – с политическим идет… Прикажете позвать?
– Не надо… Пошел!
Тройка подхватила и понеслась по свободной дороге… А партия ползла дальше.
Глава II
В самом конце партии тащилась, шурша колесами, телега. На других телегах ехали «привилегированные» арестанты, женщины с грудными детьми и старики. Порой на них присаживались конвойные. На этой виднелся только мужик, правивший лошадью, и старый седой арестант. Он сидел на краю, спустив ноги и повесив обритую голову с белой бородой. За ним виднелось что-то длинное, покрытое серыми халатами.
Казалось, присутствие этой последней телеги бросает тень на всю партию…
Невдалеке за нею шел Фролов с «политическим»…
«Политического» звали Залесским. Это был молодой блондин с закинутыми назад волосами и серьезным, немного наивным лицом человека, привыкшего к кабинетной работе, над книгами. Каким-то внезапным порывом политического ветра его подхватило из привычной обстановки и кинуло на эту дорогу с тюрьмами и этапами. И от нечего делать он присматривался к этому новому и удивительному для него миру. Арестантская среда в свою очередь присматривалась с неменьшим удивлением к странному «барину», глядевшему на нее через очки наивно изучающим взглядом. Он
