в комнате хозяйки, через стену, настенные часы пробили полночь. Спать пора, завтра наверняка день не из легких, потому как не знает толком ни сотрудников, ни законов, тех многих деталей, которые отличают новичка.
Ближе к обеду его вызвали к Путилину.
– Присаживайтесь, голубчик. У меня к вам деликатная просьба.
– Помогу, если это в моих силах.
– Сейчас объясню. Попал я вчерашним вечером в неприятную ситуацию. Возвращался из Парголова в столицу на одноколке. И вдруг из темноты четверо мужиков, да с топорами. Один лошадь под уздцы схватил, а трое подступились. Требуют бумажник отдать, не то зарубят. Один из тех, что совсем с цепи сорвался, готов был топор в дело пустить. Главарь остановил. Бумажник из сюртука вытащил, а другой часы на цепочке из часового кармана выхватил, причем цепочку дернул так, что петлю на брюках порвал. Бога благодарю, что жив остался.
– Совсем обнаглели! Самого начальника Сыскной полиции ограбили!
– О том никому пока!
– Велика ли потеря?
– Часы жалко, подарены Федором Федоровичем за службу, с дарственной гравировкой, известной фирмы «Буре и сын». Полагаю, рубликов сто стоят, как не больше. И в бумажнике двести тридцать было.
– О!
Отобрали половину месячного жалованья Павла, если по количеству судить. А Путилин продолжил:
– Мыслю я, это как раз «парголовские черти». Точно сказать не могу, они обычно жертв своих убивают. И лиц в темноте я толком не разглядел, уж очень темно было.
«Парголовскими чертями» называли жестокую банду, около полугода терроризировавшую жителей пригорода столицы. Грабили только в темноте на дорогах. Местные уже знали, по вечернему времени не ездили. А кто транзитом следовал в столицу – вот же они, уже огни города видны – жестоко расплачивались за свою торопливость и беспечность.
И Путилин едва не пострадал, ибо оружия с собой никакого не брал, иногда только кастет.
– Прикажете сыскное дело завести, Иван Дмитриевич?
Путилин фыркнул возмущенно.
– Полноте, сударь. Мщения желаю и поимки. Вы, как человек не семейный, да из драгунов, очень могли бы помочь.
– Внимательно слушаю.
– Данилу Плещеева знаете? Себя шире и силы немереной, жеребца на спор поднимал. Полагаю маскарад устроить. Данилу в женское платье одеть, в темноте усы-то видно не будет. Он со мной в коляске, а вы ездовым, уж простите.
– Вроде как на живца хотите людишек разбойных выманить?
– Абсолютно точно!
– Я согласен! – выпалил Павел.
– Затея опасная.
– Я готов.
– Тогда приготовьте оружие. Револьвер, только не в кобуре. И палаш обязательно. И в цивильном.
Палаш – вроде длинного кинжала. С шашкой несподручно, ее не спрячешь, да и мешается. А палаш – штатное холодное
