насморк и сопел все праздничные дни.
Я был поздним ребенком, первым и наверняка последним, и отец чрезмерно за меня волновался.
Глава 2
Поспешно натянув зеленый отцовский плащ и на бегу подворачивая рукава, я помчался на Овальную поляну. Отовсюду высыпали люди: кто-то нес лиловые и розовые астры, чудом дожившие до октября, кто-то спелые яблоки, чтобы на радостях раздать их соседям. В заросшем, украшенном бледными скульптурами парке со скрипом завертелась старая карусель. Возле длинной, аккуратно выкрашенной школы толпились галдящие перваши – ждали, когда придет Учитель эм Марк, торжественно повесит на ворота тяжелый замок и громко объявит о начале каникул.
На поляне разгоралось веселье. Толстый усатый эм Реус, слывший в городе скупердяем, – вот у кого каждый грошик на счету! – горстями раздавал карамельки. Круглые, как калачи, гномы (наши, местные, не из чужедальних земель!) весело смахивали листья с деревянной эстрады. Они не успели закончить работу, как на сцену стрижом взлетел дирижер в черном фраке, а за ним поднялись трубачи, скрипачи, гитаристы. Волшебные звуки вальсов, фокстротов и кадрилей вспорхнули в небеса и донеслись до самой дальней улицы Светлого города.
Как же я любил это прекрасное время! Небо пылало разноцветными огнями, а в сердце вспыхивали блестящие брызги салютов. От зажигательных плясок тряслась земля. Кружила в парах беспечная молодежь. Супруги, много лет прожившие под одной крышей, вновь становились юными и романтичными. Древние старухи, вынув из сундуков пестрые платки с кистями, вместе с пылью старинных вещей стряхивали годы. Постукивая деревянными клюками, они решительно ступали в центр хороводов и, посмеиваясь друг на другом и над собой, неуклюже выписывали кренделя – а вокруг прыгали и хохотали их правнуки. Все обнимались и целовались, радовались и хлопали в ладоши. В эти дни никто не сдерживал чувств, создавались пары, а в начале зимы в городе наступало счастливое время свадеб. Облака всегда искрились, точно алмазы, в кармане жениха и на длинной белоснежной фате невесты.
Я искал Пиону – и вскоре нашел. Она танцевала в середине большого круга – да так хорошо, что я встал поодаль, чтобы случайно не оборвать танец. Пиона надела золотистое платье, которое так шло к ее прозрачным бледно-голубым глазам, на плечи набросила пышную накидку из лисьего меха. Беззаботно стучали высокие каблучки, воздушными были движения. Все хлопали ей, а я любовался, забыв про все на свете.
– Что, красивая? – раздался пронзительно тонкий старческий голос, и я вздрогнул. Колдун в громадном, как колесо, кроваво-красном берете, в черном многослойном одеянии смотрел на меня с нескрываемым презрением. – Рано вам еще думать о красавицах, юноша! В вашем возрасте на уме должны быть только уроки, а не зрелые барышни!
– Вообще-то это моя одноклассница, – буркнул я, подумав, что даже Учитель эм Марк сегодня не говорит об учебе, а этот нашел время, завел шарманку.
– Одноклассница? – Колдун недоверчиво
