В нашей жалобной книге не будет написано жалоб,
Как ее не листай, все равно не прочтешь ничего.
За околицей месяц умер при свете
Прозрачно-скользящих первых лучей.
В третий раз петухи прокричали в фальцете
Отнимая у сна мир людей и зверей.
Из своей конуры темно-рыжая сука
Выносила за шиворот мокрых щенят.
Причесав языком, проскулила им песню
Про их первый, весенний рассвет.
Но вот вышел хозяин в холщовой рубахе,
Руки сальные вытер о замызганный край.
Посмотрел равнодушно в глаза он собачьи,
Не поняв ее незатейливый рай.
Был хозяин суров, да к тому ж недороды.
Не любил «человек» дармоедов кормить.
И махнувши рукой, мол ошибка природы:
Он судья здесь и бог, всех решил утопить
За околицей месяц кривится на небе.
На деревне люди и звери уж спят.
Лишь одна темно-рыжая сука,
Все просила Луну воротить ее щенят.
А Луна ей в ответ улыбнулась криво,
«Что отнял человек, то пропало навек»
Слишком много собака любила на свете,
Позабыв, что хозяин ее человек.
Я одинок, как крест с Христом распятым,
Среди других распятых на кресте.
Я одинок среди друзей, веселием объятых,
Печаль тоски таиться на моем челе.
Кругом меня забавные ребята.
Печаль и жизнь их коротка,
А я все жду последнего заката,
И манит след распятого Христа.
Первое чувство
Я был мальчишка неопрятный,
Застенчивый и нелюдим,
Когда однажды взгляд украдкой
В соседке девушку открыл
Льняные волосы, косичка
Ложились, молча на тетрадь,
А шея тонкая тростинка
Дала мне новое узнать
Узнать о том, что мир мальчишки
Не только игр, уроков ряд
В ней есть неведомы пружинки
Нетронутый зарыт в ней клад.
Скажи, кто ты в моей судьбе,
Награда жизни за терпенье,
Иль чаша с ядом, что в руке
Держу и пью я без забвенья.
Вдруг нашим встречам суждено
Началом быть большой дороге,
Но что-то сердцу тяжело
Как будто горе на пороге
Ты многолика, как Луна,
Ты как богиня в храме Будды,
Меня влечет твоя звезда,
Но ты пойми, рабом – не буду!
Весенний футуризм
Скоро, скоро весенним утром
Запоют в садах соловьи,
И веселым, картавым гулом
Простучат в висках глухари.
Мы взнуздаем летящие годы,
Расплетая времени плен.
Пропадем от душевной свободы
Она вечна, а время лишь тлен.
Колобродит венчальная песня
В голове, как ногайская плеть,
В этом мощном сокодвиженье
Давай, дорогая, гореть
Часто разум мой, с чувствами споря,
Воскрешал мне далекий тот край.
И тебя, дорогая потеря
Этот старый. Но лучший мой рай.
Как же можно забыть, что впервые
Все что было, на веки со мной
Два колодца – глаза голубые
