обуздать себя.
Нельзя погрязать в этом дурмане.
Не так быстро.
– Собирайся, – сообщаю, застегивая брюки.
– Куда? – спрашивает Князева.
Она едва шевелиться, сползает ниже на диван.
– Домой.
Я бросаю ей пачку салфеток.
– Я не выйду в таком виде.
– Почему? Выглядишь отлично. Как сучка после случки.
Снимаю пиджак, подаю ей.
– Наденешь и порядок.
– Мне надо умыться.
– Используй салфетки.
– Они же сухие. Ничего не смоется.
Ладно.
Я беру бутылку воды, открываю и обливаю Катерину Олеговну.
– Теперь лучше?
Она отряхивается. Смешно. Как котенок. Мелкий, дворовой. На породистого не похожа. Глаза горят, губы дергаются. Сейчас зашипит.
Но нет.
– Спасибо, – выдыхает так, что грудь поднимается.
Вот же дрянь.
Ее соски выделяются из-под влажной ткани. Не могу отвести взгляда от развратного зрелища. Я будто опять ощущаю ее грудь под своими пальцами.
Она набрасывает мой пиджак, запахивает плотнее, скрывает все. Долго трет лицо салфетками, затем говорит:
– Ты сказал, мы едем домой. Домой – это куда?
– Увидишь.
Я беру ее под локоть и веду за собой.
– Моя машина останется здесь?
Она никак не уймется.
– Назови адрес, я поеду следом.
Неугомонная.
– Я не убегу.
Еще бы.
– Я не нарушу свое слово и… скажи, когда ты освободишь моего отца?
– Разве я его держу? – дарю ей ответ.
– Ты понимаешь о чем я.
– Не припоминаю, чтобы обещал помощь подобного рода.
– Но Скворцов… ты что не собираешься помочь? После всего? После…
Она явно шокирована.
Ничего, пройдет.
Я ухмыляюсь и заталкиваю ее на переднее сиденье.
Не стоит разрушать все мечты сразу.
Уговорила, детка. Подарю тебе надежду.
– Все зависит от твоего поведения, – завожу мотор. – Будешь отрабатывать затейливо и с душой, я подумаю, как помочь. Ясно?
Она смотрит на меня так, точно я ее ударил, врезал до звона в ушах.
Пускай.
Я выезжаю из гаража на трасу.
Мы едем по ночному городу, и я стараюсь вправить мозги самому себе. Я пытаюсь поразмыслить о делах, которые предстоит закончить. Хочется верить я способен на большее, чем изнывать по траху с женщиной, которую ненавижу и презираю.
Но я недооцениваю врага.
Князева вдруг льнет ко мне, трется грудью о плечо, окутывает своим запахом. Ее ладонь уверенно ложится на ремень моих брюк, расстегивает.
Это месть. Но я не возражаю против такого
