полное подобие той волнующей позы, которой женщина приглашает мужчину посетить ее сзади, с тем лишь осложнением, что место посещения прикрыто при этом кокетливой розочкой. Одухотворение порока, возвышение низкого, смелый намек, утонченный призыв – не в этом ли заключен неотразимый парижский стиль? Попав в зал, она сняла накинутую на плечи тонкую бежевую кофту, обнажив изящные, тронутые загаром руки. Ее усадили рядом с ним, образовав, таким образом, компанию из четырех пар.
Какой удивительной способностью радовать и возрождать обладают парижские рестораны! Кажется, нет места священнее и равноправнее для француза, чем подобные заведения. Вот и здесь: даже устрицы и омары выглядели такими же участниками застолья, как и гости. Довольно скоро пришло оживление, открылись сердечные поры, и хоботки любопытства потянулись друг к другу. Дамы интересовались у него через мужей, что происходит в России, и он грузными и торжественными словами пытался убедить их и себя, что родина его наконец-то взялась за ум и встала на путь свободы, равенства и братства. Дамы никак не могли взять в толк, как возможно, чтобы такие проверенные рецепты общественного устройства опоздали в Россию на двести лет. Глядя на него с искренним участием, они переспрашивали, уточняли, говорили: “Ahh-a!”, а когда, наконец, поняли, то пришли в восторг и поинтересовались, кто его родители. Он отвечал, что они образованные люди, которым довелось, наконец, вздохнуть с облегчением и что теперь им никто не указ.
В воздухе витал крепкий аромат свободы, и французская речь – напряженный продукт укрощенного резонанса – мягкая, точеная, ароматная, стремительная и тягучая одновременно была таким же украшением вечера, как игра кремового и шоколадного в позолоченных зеркалах, как резные деревянные детали, серебряные блюда, рубины в бокалах, хрустящие салфетки, рукотворное вечно полуденное небо, расписанное тропической зеленью и незабудками, священнодействие поваров, гарсонов и ОНА.
"Мишель, у вас замечательно смелая прическа!" – понизив голос, сказал он, склонившись и жадно нащупывая среди запахов кухни и табака ее собственный аромат.
"Вы находите?" – заведя назад руку, коснулась она розочки, нисколько не смутившись.
"Oh, yes!" – подтвердил он, ощутив что-то легкое, морское и свежее, рожденное полетом ее руки.
"Merci!" – вежливо поблагодарила она.
"Могу я задать вам нескромный вопрос?"
"Конечно!"
"Вы замужем?"
"Конечно, нет!"
"Почему?"
"Но мне всего двадцать один! Ведь это так рано для marriage!"
Умная девушка. Он принялся рассказывать ей, как много, если покопаться, застряло в образованных русских людях от французской культуры. Вот он, например, еще в юности перечитал всех французских классиков и чуть не плакал над "Мадам Бовари" и "Дамой с камелиями".
"О, Мадам Бовари!" – откликнулась она из другого, несколько манерного мира.
К сожалению, теперь дела не оставляют ему
