писем, как вернулась Ева.
– Расскажите мне немного о себе.
Я растерялась. Что можно рассказать совершенно чужому человеку? Непонятно даже, с чего начать.
– Ну я живу в Лондоне. Работаю в агентстве по связям с общественностью, и Ларс обратился к нам с просьбой помочь ему раскрутить новый универмаг. – Я смолкла и пожала плечами, потому что Ева продолжала смотреть на меня в ожидании.
– Не замужем. Детей нет?
– Нет.
– Наверное, есть бойфренд.
Я вздрогнула, вспомнив Джоша.
– Нет. В настоящий момент нет.
– А, значит, недавно был.
– Да, но… у меня сейчас совсем нет времени для отношений. – К тому же последний оказался никудышным идиотом. Это я не собиралась поизносить вслух. – Главное в моей жизни… Ну, в общем, это работа.
Ева перебирала лепестки стоящего на столе цветка.
– Да, но жизнь – это же не только работа. Особенно у красивой молодой женщины вроде вас. А друзья, семья? – Блеснув глазами, она убрала несколько сухих листьев и наклонила голову набок, как хитрая птичка.
– Семья есть. Они живут под Лондоном, в ближнем пригороде. Я с ними вижусь, конечно. У меня два брата.
Интересно, понравился бы им Копенгаген? Джон съездил раз на каникулы с приятелями. Его рассказ изобиловал шокирующими деталями, вроде дешевого пива, которое лилось рекой, тусовок в ночных клубах и неразборчивых связей с доступными женщинами. Брендон откладывал деньги, чтобы съездить в Калифорнию на съезд фанатов «Звездных войн», но вероятность этой поездки все еще была не выше, чем у путешествия на Луну. А папа… ну, он вообще ни разу не был в отпуске с тех пор, как умерла мама.
– Моя мама умерла, когда мне было четырнадцать лет, – выпалила я. Я редко кому об этом рассказывала и сейчас сама удивилась. Видно, в Еве было что-то такое располагающее. Какое-то тепло, что ли, и еще дружелюбие.
– Это очень грустно.
– Да, но уже много лет прошло. – Я схватилась за мобильник, но смотреть на экран не стала: мне было неловко и не хотелось делать это под пристальным взглядом Евы.
– Для девочки это особенно тяжело.
Я подобрала с тарелки последние кусочки сдобы и положила в рот, избегая смотреть на Еву.
– Кафе чудесное. Давно вы им занимаетесь?
Ева улыбнулась.
– Вот уже шесть лет. Я занялась им вскоре после того, как рассталась с отцом Ларса.
– Ой, прости… я не знала.
– Как ты сказала, прошло уже много лет, и я сейчас намного счастливее. – Уголки ее рта опустились. – Андерс не датчанин, точнее, датчанин, но слишком много времени провел в США и Лондоне. Он трудоголик.
Я нахмурилась, не совсем понимая:
– Трудоголик?
– У датчан так не принято. Мы не живем, чтобы работать. Я надеялась, что, когда появятся
