к Храму такая светлая и тёплая. И правда, сегодня день ласков со мной», – подумала Ашната. Через несколько минут она уже стояла перед невысокой церковью. Солнце озорно играло на золотых куполах. Казалось, что зайчики, отбрасываемые повсюду, оживают на дорожках, притягивая взгляды пешеходов. Красота всегда завораживает. Она бывала в детстве в церкви. Почему-то ей запомнилась маленькая местная церквушка очень хорошо. Ашнате нравилось сидеть на скамеечке и наблюдать за тем, как служители поют красивыми басами на церковно-славянском языке. А когда к ним присоединялись совершенно неземные, ангельские, тонкие женские голоса, Ашната всегда вставала, поднимая головку вверх, ведь голоса доносились именно сверху. Маленькой, она еще не знала, что это церковный хор поёт на богослужении. Ей нравилось представлять, что голоса эти исходят откуда-то сверху и не принадлежат простым девушкам, служительницам Храма.
«Встреча с собой, уже взрослой и пережившей немало историй, должна произойти именно в Храме. Там, как нигде больше, тебе обрадуются. Даже, если твои истории не праведны», – так думала Ашната, и от этой мысли об этом, ей становилось легче. Она решила, что никому не расскажет об этой встрече, даже Анне. Нянечка знает, но она и была причастна к этому. И потом, Ашната точно знала, что женщина не станет донимать её расспросами.
Снова эти пустые, бесконечно длинные больничные коридоры. Но даже они не могли испортить то настроение, которое царило в душе белокурой красавицы. Девушка шла, не обращая внимания на искусственные цветы, летающих мух и запах мочи. Теперь она была надежно защищена изнутри, ничто внешнее не могло нарушить той гармонии, с которой сегодня она встретила этот день.
– Дорогая моя! Анна, как ты? – Ашната бросилась к подруге. Взяла её слабую руку поднесла к щеке и поцеловала.
– Твоя «дорогая» такой же хиляк, как и несколько дней назад. Только вот кушать приходится чаще. Меня заставляют. Ты оставила очень много продуктов.
– Ешь, твои силы быстрее восстановятся.
– Не тешай себя надеждами.
– Ты хотела сказать «не тешь» себя надеждами, – рассмеялась Ашната. Но я действительно, верю, что ты поправишься и тешу себя надеждой! Завтра же пойду в деканат. Хочу, чтобы тебя перевели в другую больницу.
– Оставь ты эти глупости. Не все ли равно где отмучиться?
– Глупости говоришь ты! Лучше посмотри. Я принесла тебе книги.
– Приятно пахнут, – раскрыв посередине толстую книгу, Анна поднесла её к лицу.
– Помню-помню, ты всегда так делаешь, когда покупаешь новую книгу. Первым делом ты её нюхаешь. Дай-ка и я попробую разобрать, что тебе так нравится в этих книженциях.
– Ну вот ты смеёшься. Для меня это самая крепкая надежда, которую мне даришь ты, а не которой я себя «тешаю», – рассмеявшись еще раз, над неправильно произнесенным Анной словом, она достала кефир и творожки.
– Аш, ты хочешь меня закормить? Зачем это все? Да и нельзя мне столько.
– Да,
