продолжала сидеть, как истукан.
– Уже ничего, – спокойно ответила Фива и, повесив сумку на плечо, собралась уходить.
– Ничего не понимаю. Кларисс, ну хоть ты объясни толком, что здесь приключилось. Почему на тебе сорвана кофта?
– Мадам Бальди, она Вам ничего не сможет сказать, – подойдя вплотную к учительнице, сказала Фива.
– Как это понимать, Фива?
– Душевный стриптиз сменился физическим. Это очень просто и всегда закономерно, – невозмутимая Фива стояла, скрестив руки за спиной. Говорила она тихо и как всегда убедительно. Она ничуть не была смущена и ни от кого не пряталась.
– Я не поняла тебя, Фива. Кларисс, точно всё в порядке? – снова обратилась она к девушке, которая, пользуясь присутствуем учителя, постаралась кое-как натянуть кофту и прикрыться.
– Да, мадам, всё хорошо, – дрожащим голосом ответила Кларисс и украдкой посмотрела на Фиву.
Чёрные глаза рыжеволосой девушки были пусты. Она сделала то, что посчитала нужным. Ничего не мешало им объясниться, но слова вряд ли помогли. Наверное, Фива хотела наглядно продемонстрировать то, чего не умеют, не могут, или боятся сделать другие. Не было преград, которые стояли бы на её пути. Вседозволенность, скажете вы? Не знаю, не уверена. Мне кажется, что дело здесь совсем в другом. Помните я начала было говорить о нитях, которые тянутся из прошлого. Но о настоящем я тоже не забыла. То, как ведёт себя человек, зависит и от общества, которое позволяет ему себя вести определенным образом: потворствуя или протестуя.
По дороге домой, Фива была как всегда неразговорчива. Как всегда, они возвращались из школы вместе с Лизи. И как всегда Лизи старалась разговорить подругу.
– Почему ты так поступила? Ведь Кларисс просто хвасталась, но не делала ничего плохого, – спросила Лизи.
– Я показала ей то, как это выглядит на самом деле. Нельзя говорить о том, о чём она говорила и пережевывать чипсы.
– Фива, я знаю, что ты против любовных романов, против мелодрам, тебя не интересуют мальчики… Почему тебя раздражает, когда кто-то говорит, что влюблён?
– Лизи, сейчас ты глупая.
– Ну да. Так объясни мне глупой, что всё это значит.
– Вспомни раздевалку. С тебя сорвал одежду здоровяк в желании получить недоступное.
– Да! Вот именно! Зная, как это неприятно и больно, сейчас я жалею и защищаю Кларисс!
– Да, – повторила Фива и закусила нижнюю губу. – Вспомни тот вечер, – и они перенеслись туда. – Вспомнила? «Сейчас глупая Лизи» поняла, что ситуации разные и жалеть её не стоит? Нельзя говорить о любви «за чипсами».
– Это её дело. Почему ты влезла? Ты что знаешь, что такое любовь? Ты живешь не как все. Не читаешь романов, не общаешься с мальчишками. Любую слабость, вполне нормальную для девчонок нашего возраста ты подвергаешь критике.
– Больше никто не будет перемалывать тему, о которой не говорят за чипсами, – повторила она.
