дипломатического корпуса и журналисты.
В отведенном Черчиллю особняке – даче № 7 (так называемая Ближняя) – его уже ждали множество слуг «в белых фартуках и с сияющими улыбками», которые следили «за каждым пожеланием и движением гостей».
«Длинный стол в столовой и различные буфеты были заполнены деликатесами и напитками, какие только может предоставить верховная власть, – не скрывая эмоций, делился Черчилль своими впечатлениями. – Нас угощали всевозможными отборными блюдами и напитками, в том числе, конечно, икрой и водкой. Кроме того, было много других блюд и вин из Франции и Германии, гораздо больше, чем мы могли или хотели съесть»[142].
О чем Черчилль не знал, на случай воздушной тревоги было подготовлено бомбоубежище, а все продукты прошли специальную проверку в соответствующей лаборатории[143].
Первая встреча двух крупнейших политиков XX столетия состоялась в Кремле, в семь часов вечера. Всем своим видом Сталин давал понять, что не слишком благоволит к тем новостям, которые привез его заграничный гость. С каждой минутой он становился все мрачнее и мрачнее и в конце концов заявил:
– Те, кто не готов рисковать, не могут выиграть войну.
Прозвучал также и провокационный вопрос:
– Почему вы так боитесь немцев?
Несмотря на прохладный прием в Кремле, Черчилль, по его собственным словам, заснул в ту ночь «с сознанием того, что по крайней мере лед сломлен и установлен человеческий контакт»[144].
В следующие три дня главы двух государств встречались несколько раз, в том числе на официальном банкете, где присутствовали свыше сорока человек, включая руководство РККА, членов Политбюро и других официальных лиц.
«Сталин и Молотов радушно принимали гостей, – вспоминает Черчилль. – Такие обеды продолжаются долго, и с самого начала было произнесено много тостов и ответов на них в форме коротких речей».
Во время обеда Сталин оживленно говорил со своим гостем через переводчика.
– Несколько лет назад, – сказал он, – нас посетили Джордж Бернард Шоу и леди Астор. Леди Астор предложила пригласить Ллойд Джорджа в Москву, на что я ответил: «Для чего нам приглашать его? Он возглавлял интервенцию». Леди Астор парировала: «Это неверно. Его ввел в заблуждение Черчилль». А потом добавила: «С Черчиллем теперь покончено». – «Я не уверен, – возразил я. – В критический момент английский народ может снова обратиться к этому старому боевому коню».
– В том, что она сказала, – кивнул Черчилль, – много правды. Я принимал весьма активное участие в интервенции, и я не хочу, чтобы вы думали иначе.
Сталин дружелюбно улыбнулся, и британский премьер спросил:
– Вы простили меня?
– Все это относится к прошлому, а прошлое принадлежит Богу, – ответил бывший семинарист, а ныне глава атеистического государства
Там же. – С. 213.
См.:
