style="font-size:15px;"> – Клянусь, ваша тайна останется со мной, – он улыбался. – Да и нет таких хворей, ни у мужей, ни у жён, что я ещё не видал. Уж вы мне поверьте.
– Нет таких хворей? – переспросила Агнес.
– Все болезни людские, что описаны, все я видел, – не без гордости говорил хирург. – А те, что не описаны… Ну, таких я не знаю…
– Раз вы хирург, – сказала девушка, – то, видимо, удаляли…
– Что? Опухоли, родинки, бородавки, жировики, вросшие ногти, костные наросты?
– Ну… – она не решалась ему сказать.
– Ну, говорите, не стесняйтесь, – продолжал Отто Лейбус, – я всё удалял, если бы вы знали, сколько я отрезал рук и ног, говорите, что вас беспокоит.
– Меня беспокоит одна вещь… Которой быть не должно.
– Покажите.
– Она в таком месте…
– Понимаю, в таком месте, которое видеть должно только мужу.
– Да, – сказала Агнес с каким-то даже облечением. – Именно.
– И доктору. Понимаю, для девицы перед замужеством очень важно, чтобы всё было красиво, чтобы жених не отвернулся на брачном ложе от неё.
– Да, – согласилась девушка.
– Показывайте, я сейчас зажгу лампы, – сказал он вставая.
– Но это… В таком месте… – Она опять говорила это нерешительно, даже стесняясь, что было совсем не в её нраве.
– Ах, дитя моё, вряд ли вы меня чем-нибудь удивите, – отвечал старый хирург, зажигая необычные лампы одну за другой и ставя их на стол, – я всё уже видел и у мужей, и у жён тысячу раз. Где эта ваша «вещь», которую надобно удалить?
– Она у меня… – она вздохнула. – На крестце.
– Влезайте на стол, становитесь на колени, я взгляну и скажу, можно ли её удалить. Прошу вас, вот скамеечка, вставайте и влезайте на стол.
Агнес делала то, что он велит. И очень при этом волновалась, она даже поискала глазами Уту, кажется, нуждаясь в поддержке, но Уту врачеватель не впустил. Наконец, она залезла на стол и стала на колени. А он подошёл к ней сзади, поставив рядом лампы:
– Давненько, давненько я не задирал девицам юбок, – сказал хирург, копаясь в её одежде, – уж и забыл, как это делается.
Тон его был спокоен, а вот Агнес волновалась. Наконец он поднял её юбки. И… застыл! Агнес вдруг улыбнулась, хоть её поза и не располагала к улыбкам. Она не видела его лица, но буквально чувствовала его растерянность. Девушка одёрнула юбки, слезла со стола, уставилась теперь уже в серьёзное лицо старого врачевателя:
– Так что, доктор? Видали вы такое? Сможете мне помочь? – Агнес едва не смеялась, видя его растерянность. Хотя смеяться ей не надо было бы. Дело-то не очень и смешное вышло бы, донеси он на неё. – Ну, господин Лейбус, сможете?
Он молчал. Тогда Агнес полезла в кошель и достала из него маленький красивый флакончик:
– Коли сможете мне помочь, расплачусь с вами вот этим.
– А что это? – рассеяно спросил
