с Мирей. Если она прискачет и принесет лэптоп или хотя бы расписание, можно будет Бэру и не сообщать о камне претыки.
Жалко, конечно, будить Мирей в воскресенье на заре. Она сейчас спит, заняв постель по диагонали, подушка на ступнях, волосы копной на глаза наброшены. Уста полураскрыты.
Поганство, будить-то жаль, а без будить – никак.
Зажмурился и надавил. Что? Надо же, Мирей опять не пожелала ответить на вызов. Может, с ней что-нибудь все же стряслось?
У меня есть номер бюро транспортных происшествий. В адресной книжке. Нет, ну это слишком уж черные мысли. Просто, а вдруг понадобится, вот со мной номерок.
Так. Вчера, обиженная, укатила на Викторовом велике выписывать свои «восемьсот восемь» среди миланского бардака. Это ясно: ключа от цепного замка нет на медном поддоне. На месте ключа какой-то до полусмерти загрызенный карандаш. Любит Мирей брать велосипед Виктора, бывая в Милане! А не наври ей Виктор и не разозли – она могла бы взять машину и комфортно себе разъезжать. Все-таки безопаснее. И вдобавок могла бы довезти на машине до Мальпенсы и Вику с Бэровым кофром. Потом Мирей отогнала бы машину назад.
Впрочем, шоферство Мирей не так уж уместно, ибо имеется осложнение в виде Любы вообще-то этой, с ее взорами довольно текучими и теплыми, с длинными ногами. К ярковолосой Мирейке Люба плюсуется плохо. Чем дальше, тем очевидней, что Мирей ревнива и способна замучить человека немыми упреками по любому поводу, даже по поводу Любы.
Двинемся же с Любой на такси, коль судьба нас соединила.
На улице канонадный гром. Первый помысел – бронетехника. Подобного звука в воскресенье не слыхали богемные Навильи. Утром в воскресенье лучшие районы Милана спят. Накануне допоздна все гудели и гуляли (бездельники) или полночи работали (креативщики)…
В этом звуке что-то слышится родное, сказал себе Вика. Холодно лопаткам. По этой улице, по булыжникам стелется наметом лютая конница… Казаки в Париже.
Какой Париж! Вик, проснись! Двадцать три года живешь в Милане. Ты лучше скажи: готов в ответную атаку с папироской смертельной в зубах? «Красиво идут, интеллигенция»?
К черту Чапаева. При неушедшей луне можно рассмотреть, это Люба волочит (интересно, из какого далека?) по булыжникам явно купленный в китайской лавке черный с серебряным рантом чемодан. Еще у нее полипропиленовая «челночная» сумка на восемьдесят литров. Вторая такая сумка посередине мостовой. Рисунок тартан. Она и киевскую квартиру Леры загромождала этими триколорами. Они – флаг постсоветских мешочников на всех материках.
Рев надвигается. Это катит следом за Любой битый «дукато», чуть ли не чиркая запаркованные автомобили. Разворачивается поперек осевой. Явно подвозил Любу и шмотки. Высадил в неположенном месте. Номера невразумительные – Румыния? Ну вот почему бы ему прямо в Мальпенсу не доставить бы ее?
Люба прислонила чемодан и сумки к порталу. Виктор смотрит на прибывшее такси, покуда Люба поднимается через двор к нему на балкон помочь управиться с Викторовой собственной поклажей
