style="font-size:15px;"> «В этой войне я на твоей стороне… Да что ты знаешь о ней? Что ты знаешь обо мне?»
В этой войне нет намека на жалость,
Только острая сталь несмотря на усталость.
Нет защиты от стрел, что летят беспрерывно,
Только горечь потерь и ад криков надрывных.
В этой войне места нет для прощения.
Есть лишь приказ, чтобы без сожаления
Вспарывать груди, закрытые латами.
Жалость и страх – это дело двадцатое.
Кровью забрызганы меч и забрало.
Крепче кулак, чтоб рука не дрожала.
Ангелы смерти пируют над полем
В мире, где нет ничего кроме боли.
В этой войне не прийти к перемирию —
Лишь бы украсть полчаса у валькирии,
Чтобы вспороть, выгрызть новый замах.
В этой войне кровь всегда на губах…
Я снова нащупал языком коросточку на нижней губе и криво ухмыльнулся – напророчил сам себе. Поднялся с кровати, наплевав на вновь взорвавшуюся от боли голову, и осмотрелся.
Там, где твой мир, все в цветах, ярких красках.
Полки с игрушками, детские сказки.
Там, где твой мир, тонкий запах лаванды,
Ёлка зимой в переливах гирлянды.
Там есть поля в синеве васильков,
Рифмы любви, словно косы из слов.
Там, где твой мир, есть наивная вера,
Шелест листвы и прогулки по скверам.
Тихие сны, что рисуют картинки
Капель росы по краям паутинки.
Там, где твой мир, есть улыбки и счастье,
Здесь же, где я, лишь оскалы и пасти.
Здесь волчий вой по ночам под луной
Рвется из горла над мертвой землёй.
Я помню, как со всей дури швырнул наушники в стекло, за которым сидели Мистик и Макс.
«Скоты! Я же просил уйти!!!»
Помню, как орал в комнате, не понимая, что со мной происходит:
– Я же все сказал! Все!!!
Но заноза никуда не исчезала и стала ещё острее драть внутрянку. А сейчас мои пальцы осторожно трогают плюшевого зайца на полочке, пробуют на ощупь наброски и рисунки цветов, разбросанные по столу… И мне становится страшно от того, что все, что я вываливал в студии перед микрофоном, перешло в реальность. Словно за ночь, пока я спал, трансформировалось из слов и перекочевало в эту комнату. Ещё и коробочка с диском на музыкальном центре – чужеродное пятно среди всех вещей. Чтобы ещё сильнее убедить – мы живём на разных полюсах, а я был прав. Прав, когда гнал ее подальше от своего мира. Прав, что не ответил. В моём мире не пахнет лавандой, а в ее – нет места для грязи из моего.
– Твои джинсы.
Она стоит в дверях и не решается войти в свою собственную комнату.
– Зачем ты меня впустила?
Вздрагивает.
