осталась длинная колонна грузовиков. Машины запускали на зону в половине шестого утра. Из Аксу колонна выезжала в пять. Грузовики шли по неожиданному в голой степи хорошему шоссе. Дорогу выстроили четверть века назад.
– Ты тогда подростком был, – сказал Виллему один из опытных шоферов, – а я той порой с войны вернулся, семью завел. Шоссе зэка возводили, – он сплюнул в пыль, – здесь все их руками построено…
Виллем рассматривал выложенную кирпичами дату: «1952». Рудничный склад, приземистый барак, тоже помнил времена министра Берия.
Во время поверки шоферам не разрешали покидать кабины, но Виллем хорошо видел зэка. Сегодня он заметил в молчаливых рядах бритоголовых мужиков не только кузена Максима и месье Механика, но и имевшего на редкость здоровый вид Маленького Джона. Барон велел себе не бить тревогу. Виктор мог заболеть и остаться под землей.
– Или он в госпитале, – Виллем бросил взгляд в сторону краснокирпичных зданий администрации, – надо подождать минут пять и устроить очередную поломку, – в колонне никто не удивлялся неисправностям его Зила. Колымага бегала по здешним дорогам с хрущевских времен.
– Только теперь она таскается, – Виллем закурил, – но я не хочу думать о Хрущеве или Берия. Лучше я подумаю о доме, – гремели кузова, выл рудничный транспортер.
– Словно у нас в старые времена, – улыбнулся барон, – только наш транспорт был с эмблемой компании и в воздухе висела угольная пыль, – урановая руда считалась опасным грузом, но шоферам не выдавали противогазы.
– Потому что кузова закрытые, – Виллем вгляделся в полутьму склада, – вот и нужный мне подъемник, – под сиденьем машины лежал аккуратно сложенный ветхий лагерный наряд.
В Аксу он легко достал нужные вещи. Жена кореша Сереги, соседа по общежитию, работала вольнонаемной в прачечной зоны неподалеку от поселка. Серега не удивился просьбе Володьки. Спецовки шоферам выдавали скупо. Половина колонны таскала для ремонта синие робы зэка.
Виллем провел рукой по бритой голове. Парикмахерская в Аксу помещалась рядом с единственным поселковым магазином. Стригли там, как выражалась Марта, под одну гребенку. Виллем помнил фасоны со времен своего карагандинского детства.
– Бокс, полубокс и под машинку, – он отпил сваренного Мартой кофе, – потерпи, осталось немного, – он медленно продвигался в очереди.
– Аннет меня таким не видела, – нежно подумал Виллем, – пока я доберусь домой, волосы отрастут, – он поймал себя на улыбке.
– Мальчику два с половиной года, – теперь Виллем знал, как зовут его сына, – жаль, что фотографию сюда не прислать, – товарищ Бергер исправно сообщал Волковым семейные новости. Из недавнего письма они узнали, что Аарон Горовиц, наконец, вернулся из плена.
– Он, словно я, был Робин Гудом, только в Азии, – Виллем развеселился, – я гулял по саванне Грешником, а он по джунглям – Странником. Он молодец, крепкий
