голова, были обмороки, и она снова начинала заговариваться.
Многочисленные родственники помогали достойной женщине. Вырос Даулет, даже не почувствовав на себе всех тягот сиротства. Он успешно закончил школу, но в город учиться не поехал.
Не хотелось ему оставлять мать одну. Напросился рыбаком к Насыру. Не раз Насыр заглядывался на молодого парня, во всем тот напоминал Нурдаулета: был трудолюбив, общителен, улыбчив. Кахарману тоже понравился способный парень: школу-то он закончил с золотой медалью. И убедил Кахарман Даулета в том, что ему надо учиться дальше: настоял на том, чтобы Даулет поступил в институт заочно. «Не хочешь оставлять мать – это я понимаю. Лови рыбу, но учись обязательно», – посоветовал ему Кахарман. Даулет свозил мать к хорошим врачам в Алма-Ату. Лечение пошло на пользу: Кызбала окончательно выздоровела. На ее прежде бледном лице снова появился румянец, живо заблестели черные глаза. Она подумывала вновь пойти учительствовать в школу, к детям…
…Насыр стоял истуканом, не было у него сил отстраниться от рыдающей Кызбалы. Только что он смотрел в глаза смерти, видел, что не всякому доведется увидеть на своем веку: тот страшный смерч, который может поднять в воздух лодку с рыбаками и навсегда погрузить ее в пучину моря или, как гласят легенды, унести ее вместе с людьми в небо… «Вернется твой сын, Кызбала, не плачь, не накликай раньше времени беду», – успокаивала ее Корлан, но материнским сердцем она угадала: нет больше в живых Даулета. Кызбала, рыдая, бросилась к морю. Насыр очнулся. Ему тоже не верилось, что Даулет и Кайыргали не вернутся. Он присел на днище перевернутой лодки и все-таки с надеждой стал смотреть в море.
Море! Величественная красота, но и слепая сила. Насыр не мог представить себе жизни без моря. Да, бывает – море буйствует. Старики, что прожили жизнь, много такого помнят: все у них перед глазами, как будто бы случилось только вчера. Для людей этого края море – это и горе, и счастье, и жизнь, и смерть. Потому что море – это вечная тайна, которую вряд ли удастся разгадать людям, хоть по сто лет каждый из них живи на его берегу! Почти каждый из них отдал морю отца или брата, мужа или сына. Только изможденные старцы и младенцы, да еще женщины, обретают покой в земле Синеморья. А для мужчины, для рыбака во все времена могилой было море. За последние годы море отошло от берегов на тридцать – сорок километров, но Насыру никогда еще не приходилось встречать на бывшем дне человеческих костей. Куда же тогда царь морей Сулейман уносит полученные дары, – еще дальше? Еще глубже? А какие песни пелись у Синеморья!
О черноглазая моя!
мне давший счастье друг,
Сама не спящая ночей
от горестных разлук.
Не мог похитить я тебя,
умчать на скакуне.
И душу отдал я свою
во власть тяжелых мук.
Чудесные казахские песни звучали на древних берегах. Они передавались детям от отцов, передавались из аула в аул! Они создавались народом, народ берег их.
Люди,
