смотрела Хавьеру в глаза, и оба не отводили взгляда.
Наконец мужчина заговорил.
– Я думал, ты знаешь. – Голос его звучал натужно, хрипло.
По-прежнему глядя ему в глаза, Лидия помотала головой:
– Откуда мне было знать? И как?
Глаза Хавьера за линзами очков казались даже больше обычного. Когда он вновь заговорил, его губы дрожали:
– Мне кажется, почти все знают. Вот я и надеялся, что… что для тебя все это просто неважно. Потому что ты знаешь, что я за человек. Видишь, какой я на самом деле.
– Да, вижу, даже сейчас. Но, Хавьер, другая часть твоей личности, которая мне не известна… Просто в голове не укладывается. Она ведь тоже настоящая, да?
Он наконец отвел глаза. Потом заморгал, снял очки и протер стекла полой рубашки.
– Я люблю тебя, – сказал он.
– Я знаю.
– Нет, не знаешь.
Лидия сжала губы.
– Я влюблен в тебя. Влюблен.
Она лишь покачала головой.
– Лидия, ты мой единственный друг. Единственный человек, которому от меня не нужно ничего, кроме искренней радости общения.
– Неправда.
– Правда! Когда мы не вместе, я тоскую по тебе. Ты не представляешь, какое ты приносишь мне счастье. Только ты и Марта, больше у меня никого нет. Остальное – пыль. Я бы все это бросил, если бы мог.
– Так бросай! – Лидия хлопнула ладонью по прилавку. – Бросай!
Улыбнувшись, Хавьер печально взглянул на нее:
– Это не так устроено.
– Все устроено так, как ты велишь! Ты же хефе!
– Да. Но если я уйду, что будет дальше? Что случится с Акапулько, если я возьму и все брошу? Сколько невинных людей погибнет, пока они там будут бороться за мое место? – Он поставил локти на прилавок и в отчаянии ухватил себя за волосы. – Я ведь никогда не стремился к этой жизни. Все произошло само, по несчастному стечению обстоятельств.
Где-то на поверхности сознания Лидия чувствовала: так быть не может. Даже если это оказался лотерейный билет, Хавьер сам выбрал и купил его. Чтобы добиться такого положения, он наверняка совершил не одно злодеяние. Сколько их было? Какие? Какая-то смесь страха и печали помешала Лидии задать этот вопрос вслух. Она не решилась ставить под сомнение его оправдания.
– Так что вот. Я оказался тут. – Хавьер смотрел на нее с мольбой. – Бросить не получится, Лидия, увы. Но не это определяет меня как личность.
Лидия чувствовала, как возражения лихорадочно пульсируют у нее в голове. «Разумеется, именно это определяет тебя как личность», – не сказала она вслух. Сомкнув глаза, она почувствовала, как Хавьер взял ее за руку.
– Пожалуйста, попробуй меня понять, – сказал он.
Неделю назад, обнаружив фотографии Хавьера в папке у мужа, Лидия испытала мучительную боль. Так редко она ощущала с кем-либо настолько подлинную и глубокую связь. Одна только мысль об этой потере приносила
