вартире и смерть отца.
Мы были с ним очень близки. Он всегда понимал меня и никогда, ни за что не осуждал и не ругал, если я что-то дела не так. Я была его "капелькой", так он всегда меня называл…" моя капелька" …
А теперь только слезы капают и невыносимая боль в груди. И кошмары…
Да-а, уже двадцать лет прошло с тех пор, как он руками одного, ненавистного ему, человека убрал другого. Один самовлюбленный болван убивает другого, а только и надо то было, заменить в одном из револьверов боевой патрон на холостой.
А они и не знали, и не подозревали, даже, чем это может закончиться. Они же друзья. Были. Два молодых красавца. Офицеры. Весь мир лежал у их ног. А кто он был в сравнении с ними? Лишь младший брат одного из них. Над которым они постоянно подтрунивали, подшучивали по поводу его внешности и роста. Иронизировали из-за его отношений с девушками. Вернее, из-за их отсутствия.
А самое главное, не надо было трогать Лизу. Его маленькую Лизу. Этот хрупкий цветочек не должен был принадлежать никому, никому кроме него.
Он всегда был рядом с ней. Но по причинам от него независящим, он мог только наблюдать.
Наблюдать, как из юной, белокурой красавицы, она превращается в обворожительную женщину. Как её дочь становится, очень, похожа на неё. Как седина тронула её, некогда, кудрявые локоны. Как идут ей эти морщинки, когда она хмурится или морщит свой маленький носик. Его Лиза…
Наконец-то утро. Все ночные кошмары и страхи позади. Надо вставать, пить кофе, умываться. Да-да, именно в такой последовательности. Я встаю с постели, иду курить, пью кофе, потом ещё одна сигарета, кофе, а потом уже утренний рацион. Потом пробежка, душ и на работу.
Бегаю я, обычно, в нашем парке, вокруг озера. Красивое место. В нашем поселке, очень, много красивых мест. Два пруда, куда летом прилетают лебеди, гора с памятной надписью из высаженных елок" Ленину 100 лет".
В советские времена наш поселок подразумевался, как поселок городского типа, поэтому понастроили много многоэтажек, магазинов и.т.д. ДК со всевозможными кружками и секциями. У нас, даже, есть своя церковь с куполами и домиком дьякона во дворе.
– О, Никит! А ты что здесь делаешь? – спросила я, догнавшего меня Никиту Воронцова, работающего у меня водителем, экспедитором и который, по совместительству, является моим другом и соседом. Раньше Никита работал опером в местном РОВД. Но там произошла какая-то неприятная история, то ли он кого-то ранил, то ли убил. В общем теперь он трудится у меня, и я без него, как без рук.
– В смысле? Бегаю. У нас один парк и не мудрено, что мы встретились, – ответил Никита, при этом прищурив глаза и улыбаясь.
К слову сказать, глаза у него красивые, как и он сам. Широкоплечий, накаченный. Он мне напоминает одного актера. Ну этот, как его там? Который снимался в сериале "Пёс ". За Макса Максимова? А, Никита Панфилов. О! И зовут его так же. Да-да, точно! Он, тоже, такой же лысый и немножко кривоногий.
– Я вижу, что ты бегаешь. Но ты же вчера хотел остаться в городе, вроде?
– Хотел. Но не остался. – Мой помощник всегда немногословен и не любитель что- либо объяснять.
– Что так? – с иронией в голосе спросила его я – Что не случилась у вас с Динарой любовь? – Динара, это в первую очередь моя лучшая подруга, а также моя секретарша. Она занимается всеми заказами, договорами, поставками. И без неё, я тоже, как без рук. Не дождавшись от него ответа, я добавила, – Ладно, давай ещё кружок и на работу.
Ох, уж эти независящие от него причины. Они всю жизнь ему испортили. Если бы не они, он был бы сейчас со своей маленькой Лизой. А теперь ему приходится надевать на себя маску добродушного и никуда не лезущего человека. Этакого инфантильного дядьки. Со всеми и во всем соглашаться. Быть в тени. Вести жизнь доброго самаритянина.
Уже подъезжая к зданию, в котором, на восьмом этаже располагался офис моего агентства, я заметила странного старичка. На первый взгляд обычный, ничем не примечательный старичок, не высокого росточка, а светло- коричневом, легком плаще, светло- коричневой в клетку кепочке. Очки, в тяжелой, роговой оправе. Милая улыбка, блуждающая на его, на первый взгляд, добром лице. Но было в его облике что-то непонятное, что-то неприятное, отталкивающее даже.
– Ты заметил этого дядьку в очках? -спросила я у Никиты.– По – моему я его где-то, уже, видела.
-Где? А этот. Это же Глеб Осипович Расторгуев.
Я сделала непонимающее лицо, потому как, реально не поняла кто это.
– Муж Клотильды Аристарховны. Ну эти…наши графья.
– Всё- всё, поняла. Соболевские. -дошло до меня. – Интересно, а что он тут, в городе
