та реакция, которой я ожидал.
Я взял еще один лист бумаги для печати и протянул его Киони. Не успел я раскрыть рот, чтобы проинструктировать его о нюансах строительства, как он уже принялся складывать и сгибать бумагу, да так, что это выглядело, будто сама его жизнь от этого зависела.
Где-то через 30 секунд он все закончил и с гордостью продемонстрировал мне свое новое творение, держа его в вытянутых руках. Мне пришлось пригнуться, чтобы рассмотреть это поближе, потому что то, на что я смотрел, не имело ничего общего с самолетами. Это больше походило на лист бумаги, который очень долго лежал забытым на дне рюкзака.
Я был весьма удивлен, когда он определил у этой штуковины перед, но вовсе не нашел странным то, что после значительного разгона она вообще не взлетела. Она приземлилась в паре шагов от Киони.
Он подобрал ее и бросил с еще боˊльшим ожесточением. Результат был тем же: конструкция сразу же совершила аварийную посадку.
Выведенный из себя, Киони повернулся ко мне и заявил: «Мне не нравятся бумажные самолеты». Он удалился в другую комнату и принялся играть с новой фигуркой Бэтмена.
Крылья
Как вы думаете, почему мой сын так быстро сдался?
Понятно, что ему было всего три года и что у большинства детей в таком возрасте нет должного терпения. Когда проба чего-то нового влечет за собой провал, действие, проба которого повлекла за собой провал, становится своего рода угрозой в понимании ребенка, и первой и естественной реакцией на это действие становится возвращение к чему-то более привычному, такому, что для этого ребенка приятно и удобно. Именно поэтому существуют пеленки и соски, и именно поэтому Бэтмену у нас дома никогда не бывает одиноко.
Как в таком случае должен был поступить отец? Я не мог допустить, чтобы авиастроительная карьера моего сына так трагично завершилась! Так что я вновь рекрутировал Киони для второй попытки и, как я всегда поступаю в случаях, когда он оказывается в затруднительном положении, попытался сделать так, чтобы он сам во всем разобрался, задавая ему множество вопросов.
– Киони, – сказал я, – как ты думаешь, почему твой самолет не летел так же, как мой?
– Потому что твой самолет лучше, – резюмировал он.
– Чем мой самолет лучше?
– Я не знаю, – ответил он.
Я достал свой самолет из-за дивана и показал его Киони.
– Что в моем самолете такого, из-за чего он может взлететь? – спросил его я.
Он осмотрел самолет:
– Крылья?
– Крылья! Правильно! – Я поднес самолет ближе к нему. – Сколько тут крыльев, можешь сосчитать?
Он начал считать, помогая себе пальцем:
– Один. Два.
– Два крыла. Опять верно! Ты когда-нибудь делал крылья? – спросил я.
– Нет.
– Ну тогда понятно, что твой самолет никуда не полетел: ты же еще не знаешь, как делать крылья! Можно я покажу тебе, как делать крылья, чтобы и твой самолет мог летать?
Он
