такая вонь на площадке стояла… Ах да, этих, из трехкомнатной, нету, а Зинаида вообще наружу не выходит. Видела ее один раз мельком, так она даже на приветствие не ответила.
И еще одно странно.
Как-то слишком быстро появились эти менты. Они сказали, что приехали, потому что поступил сигнал, но что-то здесь явно не вяжется… от кого это он поступил… От самой Катьки, что ли… больше некому позвонить было.
Додумать эту мысль до конца я не успела, потому что машина остановилась, меня вытащили на улицу и поволокли к приземистому зданию.
Один из конвоиров ткнул меня в бок и злобно прошипел:
– Не верти головой! Не зыркай по сторонам!
Я успела только увидеть, что здание двухэтажное, довольно обшарпанное и запущенное.
И тут же меня втолкнули в какую-то дверь, так что я при всем желании ничего не успела разглядеть.
Дверь захлопнулась.
Мы оказались в пустом гулком коридоре, тускло освещенном светом из узких редких окошек. Стены коридора были выкрашены унылой темно-зеленой краской, и в них было множество обшарпанных дверей, как в каком-нибудь третьесортном учреждении.
Меня провели по этому коридору и втолкнули в небольшую комнату. Стены здесь были такого же, как в коридоре, гнусно-зеленого цвета, из мебели имелся пустой сильно исцарапанный стол и несколько металлических стульев.
Меня усадили на один из этих стульев; тот тип, который был пристегнут ко мне наручниками, снял со своей руки браслет и приковал меня к трубе отопления. Мои ноги он примотал куском скотча к ножкам стула, чтобы я не могла встать.
В голове у меня мелькнула какая-то неясная мысль… но тут же уплыла, исчезла в темной глубине.
Вместо нее пришел страх. Все случилось так быстро, что я не успела осознать весь масштаб катастрофы. А в машине, вместо того, чтобы обдумать свое положение, вспоминала зачем-то Катьку. Да уж, нашла о ком думать…
Полицейский проверил, надежно ли я прикована, потом бросил ключ в ящик стола и задвинул его.
Только теперь я смогла разглядеть троих своих конвоиров.
Тот, которого я назвала Первым, был хмурый мужик лет сорока, с короткими желтоватыми волосами и темными подглазьями. Второй был моложе, долговязый брюнет с трехдневной щетиной на подбородке. Был еще и Третий – толстяк с растрепанными светлыми волосами и маленькими свинячьими глазками.
Первый полицейский придвинул ко мне стул, сел на него верхом и уставился на меня тяжелым, пристальным взглядом.
Я заерзала под этим взглядом, вжалась в спинку стула.
Наконец он заговорил – медленно роняя слова, как тяжелые камни или чугунные болванки:
– Нехорошо, Лидия Викторовна!
И снова замолчал.
А я снова задумалась. Вот откуда он знает мое имя? Я его точно не называла, и документов никаких они у меня не спрашивали…
Вот именно, схватили
