пил эту кислятину и вспоминал, что в Могадишо, столице Сомали, ему довелось попробовать всякой национальной еды, но бывалые земляки отговаривали его лишь от напитка сус, говоря, что большей гадости они еще не пили. И все же Виктор попробовал и привык. Поэтому в Маалюле этот напиток его нисколько не смутил.
– А где же ваш гость? Этот, как его, Замуддин, – спросил Виктор.
– Захреддин, – поправил араб. – У него сейчас пост, и он ничего не ест и не пьет.
Виктор посмотрел на Аднана. Тот с особым уважением говорил о пожилом мусульманине, хоть сам убеждал всех, что лично его бог – деньги. Значит, не только деньги. Что в этом Аднане? Забавный, не по годам энергичный человек с изувеченной ногой. Он уехал из США на родину, где потерял все свои сбережения. При этом не обозлился на всех и вся, оставался общительным и неравнодушным. Он араб. Не бывает плохих национальностей, бывают плохие люди, которые говорят, что бывают плохие национальности. Вот такой невеселый каламбур.
Есть жестокая несправедливость истории в том, что арабский мир стал для всего остального человечества синонимом проблем, и исключительно из-за того, что является источником нефти. С подачи «миллиардерских» СМИ, стремящихся угодить своим хозяевам, положившим глаз на эту нефть, всему свету внушают, что арабы – изгои мира, дикари, что их нужно уничтожить.
Словно не именно здесь было засеяно пшеницей самое первое на планете поле, не здесь зародилась письменность, не от арабского мира европейские математики получили такое понятие, как ноль. Трудно себе представить, что древнеегипетские пирамиды, древнегреческие города и храмы, римские дороги и акведуки были рассчитаны без применения ноля. Европейцы ноль и другие цифры узнали от арабских торговцев лишь в Средние века. Картами арабских картографов Европа пользовалась до самой середины XIX века. А сейчас? Что творится сейчас? Несправедливо и гадко…
– Ах ты ж, твою дивизию! – заорал Лавров.
Это мстительная Светлана украдкой подобралась к нему сзади и вылила за шиворот стакан холодной воды:
– Вот тебе за твой сус!
Виктор втянул голову в плечи, потом подскочил, как ошпаренный.
– Ты что делаешь, женщина?! Это же вода! – в ужасе закричал Аднан.
Такое отношение к пресной воде в стране, где есть пустыня, считается чуть ли не преступлением.
– Ну подожди у меня!
Виктор бросился за убегающей Светланой.
– Убей ее! – сверкая глазами, кричал на английском подошедший мусульманин Захреддин.
– Ага! Обязательно! – ответил Виктор и понесся за Светланой на второй этаж…
– А потом меня от боснийских сербов-мусульман отправили учиться в Судан, – задумчиво рассказывала Светлана Виктору.
Они лежали на кровати, уставившись в потолок, будто там показывали историю ее жизни.
– Я училась у знаменитого доктора Хасана ат-Тураби…
– Погоди! Это тот, которого прозвали выдающимся исламским мыслителем? –
