Пропала петелька.
– Бабушка, что ты делаешь? – спросила Танюшка и моргнула. – Почему ты так на меня смотришь?
Защищается, но не понимает, что происходит. И то хлеб… Если поймет, будет совсем уж плохо.
– Ничего. – Ольга заставила себя улыбнуться. – Я просто думаю, что завтра Зося найдется. Пойдем домой, Татьяна…
Она как в воду глядела. На следующий день Зося нашлась…
Утро выдалось холодным и ненастным. С темного неба сыпал снег. Именно сыпал, а не падал. Он был таким же колючим и холодным, как и ветер. Зима не хотела уступать, зима решила остаться.
Ольга не спала полночи, все думала о Зосе, о том, где ее искать. Думала о Танюшке и об этой ее новой способности закрываться. Думала о детях, которых оставила в усадьбе в холодном доме. Нужно было остаться, проследить, что решился вопрос с дровами. Она не могла посреди ночи отыскать Зосю, но это точно было в ее силах.
Танюшка спала. Полночи прокрутилась без сна – Ольга слышала, как скрипят пружины старой кровати, – а под утро уснула крепким, непробудным сном. Вот и хорошо, что непробудным. Нет сил ни разговаривать, ни утешать, ни врать, что все будет хорошо. Сил достает только на записку.
«Уехала в усадьбу. Не волнуйся, все будет хорошо!»
Ефим уже ждал Ольгу. Его грузовик был едва различим в снежной круговерти, и тьма вокруг была какая-то особенно плотная, словно утро все еще не наступило, а может никогда и не наступит. Стало вдруг так холодно, что у Ольги аж зубы застучали. Она поплотнее запахнула пальто, забралась в теплое, пахнущее махоркой нутро кабины.
– Что творится, а! – сказал Ефим вместо приветствия. – Настоящая метель!
Метель эта закончится не раньше, чем к обеду, как и большинство слабосильных мартовских метелей, но сейчас и в самом деле жутко.
– Хоть бы доехать, не застрять на середине пути. – В хриплом голосе Ефима послышалась озабоченность.
– Все будет хорошо, доберемся, – сказала Ольга, пряча озябшие ладони в рукава пальто.
Как же сильно она ошибалась…
Ветер, а следом и метель, стихли, как только машина спустилась в Гремучую лощину. Осталась только темнота, уже не такая плотная, с серыми проблесками света, но все еще неприветливая – опасная.
Ефим увидел это первым.
– Что там такое? – спросил тоном растерянным и немного удивленным.
– Где? – Ольга смотрела прямо перед собой, но ничего особенного не видела.
– Да вон там! – Ефим посторонился, давая ей возможность заглянуть в боковое стекло. – Уже сколько раз здесь ездил, а такого не видел. Она ж всегда одна была. Я точно помню, что одна. Я еще думал, вот же была б баба как баба, даже красивая, если бы не однорукая, да если бы голяком по парку не разгуливала.
Ольга еще ничего толком не видела, но уже поняла – это он об одной из несчастных нимф. Не то чтобы она была совсем уж голая, просто, талант скульптора был такой, что сквозь складки туники
