ися людьми – талантливыми конструкторами, инженерами и учёными, отважными пилотами, самоотверженными испытателями ракет и самолётов. Повесть «Святая вода» – о людях с разными судьбами, которых воля случая ведёт на Волгу, туда, где немым укором из воды в небо уходит колокольня Никольского собора. Пилоты вертолёта с риском для собственной жизни бросаются спасать мальчишку, провалившегося под лёд. В то время, как полсотни рыбаков сидят, уткнувшись в лунки, всем своим видом показывая, что не слышат треска ломающегося льда и отчаянного крика мальчишки, заглянувшего в лицо смерти. А ведь среди рыбаков есть и такие, кто до недавнего времени вершил судьбы людей…
Владимир Александрович Ковтонюк
Святая вода
– Сергей, скажи техникам, пусть поставят дополнительные топливные баки на задние кресла. Чтоб заправили и подключили шланги. Только проверь правильность установки. Коннов мужик решительный. Вот, лёгок на помине! – Ракитский включил мобильный телефон и отошёл от вертолёта.
– Дмитрий Александрович, с комсомольским приветом! – сказал мобильный телефон голосом Коннова. – Ты уже на аэродроме? Как вы там, готовы? Мы вас ждём! Только заправьтесь под завязку, может, погодка наладится, полетаем.
– Мы-то на аэродроме, – вспомнил Ракитский тот непростой путь, что пришлось ему проделать сегодня ранним утром на автомобиле от Бронниц до Истры. – Но погода очень плохая, – Ракитский взглянул на тёмно-синие плотные облака, стелившиеся над самой землёю, из которых атлантический циклон временами то сеял влажный снег, то поливал мелким, всепроникающим дождём. Такие дожди бывают только глубокой осенью, а тут – тринадцатого января.
Если бы предполагался полёт на самолёте, то Ракитский однозначно отменил бы его. А на вертолёте…
Ракитский колебался. Конечно, всё, что зависело от него, он уже сделал. Он так привык – если много вопросов, он решал те, чьи решения были в его силах.
Так и теперь – он приехал на аэродром, вертолёт подготовлен к полёту. Приехал на аэродром и молодой лётчик, Сергей Анпилов, которого Ракитский вводил на вертолёте Робинсон-44, и которого сегодня ожидала лётная практика.
Но погода… Погода находилась в распоряжении тех сил, на которые невозможно повлиять и, как все пилоты, Ракитский готов был включить некий внутренний режим ожидания.
– Может, перенесём? – предложил он неуверенно Коннову.
Но Коннов напористо настаивал:
– Дима, в твоей неуверенности нет логики. Во-первых, ты уже приехал на аэродром, во-вторых, ты летишь не на самолёте, а на вертолёте. И что? Всё это напрасно? Вы попробуйте низенько! Пока вы сюда долетите, она точно улучшится! Вот посмотришь. К тому же, у меня сегодня есть время потренироваться, и когда ещё будет такая возможность, не могу даже предположить.
– Хорошо, – сдался Ракитский. – Минут через пятнадцать вылетаем. – Ну что, Сергей, – обратился Ракитский к Анпилову. – Садись, наверное, справа. Будем двигаться.
Так, утром 13 января 2007 года, едва забрезжил рассвет, пилот-инструктор Дмитрий Александрович Ракитский и Сергей Борисович Анпилов сняли куртки и бросили их на задние кресла, прямо поверх дополнительных топливных баков, заняли места пилотов в кабине вертолета Робинсон-44, запустили и прогрели мотор. Ракитский, пощёлкав клавишами, ввёл в навигатор, закреплённый на его левом бедре, координаты площадки «Сорочаны».
Анпилов запросил своего руководителя полётами разрешения на взлет. Получив его, Анпилов под контролем Ракитского установил требуемые обороты несущего винта и движением ручки шаг-газа поднял вертолет в воздух.
– Взлетает всё увереннее, – мысленно похвалил Анпилова Ракитский. – Ещё недавно раскачивал вертолёт, как это бывает в системах управления без обратной связи. Вертолёт болтался из стороны в сторону, как прокурор в проруби. – Докладывай диспетчеру Шереметьево, – подсказал он Сергею.
– «Шереметьево-подход», борт ноль четыре триста… взлетел с площадки «Крючково» в девять ноль, ноль; высота двести метров, курс …, площадка «Сорочаны»
– Ноль четыре триста…, – ответил диспетчер, – сообщение принял, доложите прохождение Зеленограда. В районе Зеленограда высота не более двухсот.
Ракитский и Анпилов переглянулись. В самом деле, о каких двухстах метрах может идти речь, если лыжи «Робинсона» едва не сшибают шишки с елей, в то время, как нависшее небо создаёт ощущение, будто вот-вот ударишься головой о потолок.
Но они понимали, что диспетчер аэропорта Шереметьево подстраховывается: над Зеленоградом и Сходней – глиссада самолётов, идущих на посадку. Поэтому, указание диспетчера комментировать не стали, Сергей нажал кнопку радиостанции и коротко произнёс:
– Вас понял.
– Зима
