а потом поедем.
Он вышел из комнаты, сыновья последовали за ним, а жена его принялась приводить в порядок одежду Франциска и Рэма. Франциск, прислонившись головой к спинке кресла, разглядывал комнату. Он уже согрелся, и его клонило в сон. Случайно он поймал себя на том, что смотрит на большой кусок картона, висящий на стене. Неровными, кривыми буквами на нем было написано: «Бог есть любоф».
– Это слово написано неправильно, – вдруг сказал он.
Жена фермера улыбнулась.
– Я знаю, – сказала она. – Крис написал это, когда ему было четыре года. Это был подарок папе. Мы долго смеялись и решили это сохранить. Видишь ли, Франциск, неважно, как написаны эти слова, важно, что они истинны. Бог любит всех нас, и лучше было бы, если бы люди тоже любили Его, а не гнались за легкой наживой и не воевали друг с другом. Ну, ваша одежда высохла – одевайтесь.
Они оделись у камина. Жена фермера подбросила в огонь несколько поленьев, и пламя в камине ожило. Кейт накрывала на стол, комнату наполнил аромат свежеиспеченного хлеба. Франциск хотел задержаться в этом доме еще хоть на чуть-чуть, но не смог найти никакого предлога. Вернулся фермер и велел мальчикам идти за ним, а его жена проводила их до двери.
– До свиданья, мальчики, – сказала она, – и никогда больше не делайте таких глупостей! Слава Богу, что вы остались живы!
Она улыбнулась, глядя им в лицо, и ласково потрепала каждого из них по голове. В следующую минуту они уже усаживались в «лендровер», и Франциск, бросив взгляд на одно из окон, увидел сидящих у камина Мартина и Криса; они смеялись, а над ними висела картонка со словами, которые, казалось, были девизом всей этой семьи – «Бог есть любоф». Заворчал мотор, и через мгновение, когда они обогнули амбар, окно скрылось из вида.
Они высадили Рэма с его велосипедом в самом конце улицы, и он побрел домой, ни разу так и не оглянувшись, а Франциск пододвинулся к фермеру поближе. Удивительно, но ему не хотелось прощаться с этим большим человеком, который появился в минуту смертельной опасности и спас их и сейчас уже не был сердит. Более того, он понял, что в случившемся не было вины Рэма, и не стал жаловаться его родителям. Фермер вел машину очень медленно, как будто тоже не знал, что ему делать.
– А вот и мой дом, – без особой радости сказал Франциск.
– Этот? – переспросил фермер, притормаживая у обочины.
Но ни он, ни Франциск не двинулись с места.
– Скажи мне, Франциск, что заставило тебя сделать такую большую глупость? – спросил он после короткой паузы. – По твоей вине чуть было не утонул этот несчастный маленький индиец. Ты же знал, что он не умеет плавать, и, кроме того, ты украл лодку. Ведь она не твоя. Я думаю, надо все рассказать твоим родителям, иначе в следующий раз ты выкинешь что-нибудь в том же духе.
Франциск ничего не ответил. Он вылез из машины, взял велосипед и вместе с фермером вошел в дом.
На кухне царил ужасный беспорядок. Немытые тарелки и стаканы загромождали стол. Дрожащий от слез и гнева голос матери позвал его откуда-то
